— Мне обидно… — всхлипнула та, периодически оглядываясь назад.

Для Сойе нетрудно было сложить два и два, учитывая, что подруга скрылась в неизвестном направлении незадолго после ухода одного из своих телохранителей. Причем того, кого ранее уже знакомила с остальными.

Подобные связи в их кругах были далеко не редкостью, но, понятное дело, порицались — все же они люди разных кругов. Вероятно, так считал и тот парень, однако для чувствительной Харин сам факт быть отвергнутой кем-либо мог перерасти в целую катастрофу.

Их семьи состояли в тесных дружеских связях, а потому девушки познакомились еще в детстве. Любое состояние Харин подруга считывала моментально, еще со времен учебы в средней школе, уберегая ту от поспешных признаний в любви мальчишкам, которые того не заслуживали. И до сих пор.

— Обидно — поплачь, — посоветовала Сойе, хотя глаза Харин и так уже наполнились слезами. — Но ты и сама понимаешь, что со временем это пройдет. Всегда проходило. Только макияж испортишь.

В глубине души Сойе была даже отчасти благодарна ее телохранителю за то, что не пошел дальше. Нечасто встретишь честных мужчин, знающих свое место, и, похоже, Алекс был как раз из таких.

Проводив подругу до виллы, девушка завела ее внутрь и прикрыла за собой двери.

— Останусь с тобой, если не против, — чуть мягче обратилась она к Харин, опершейся на ближайшую стену и скатившейся по ней на пол. — Продолжать заливать свое горе алкоголем я тебе запрещаю, но вот какое-нибудь фруктовое смузи сделать можно. Детокс! Чтобы все токсины из организма…

— Бу-у-э-э…

— … вывести, — сдвинув брови и снова посерьезнев, закончила фразу Сойе. — Хотя, может быть, они еще и до этого успеют выйти… Бедняжка.

Глава 8

Безымянный остров в Тихом океане.

Восемнадцать лет назад…

Легкий теплый ветерок ерошил волосы мальчишки, сидящего на берегу в позе лотоса, ну или в чем-то близком к этому, насколько у него это вообще получалось, с прикрытыми глазами.

Одежда его после целого года проживания на острове поизносилась и уже была усеяна заплатками в нескольких местах, но пока держалась. Причем шить его учили самостоятельно с использованием острой рыбной косточки вместо иголки. Обувь он старался лишний раз не обувать, потому что починить ее было бы еще труднее, поэтому приучил себя передвигаться по джунглям босиком. Первые дни это казалось сложнее, но нежная детская кожа привыкла к нагрузкам быстро и уже успела огрубеть.

— Я чувствую, что ты снова витаешь в облаках, Алекс, — раздался откуда-то сбоку раздраженный голос наставника. — Сосредоточься на дыхании. Ощути, как ноздри втягивают воздух и выпускают его…

Мальчишка уже свыкся со своим новым именем. Алекс — именно так и никак иначе обращался к нему этот противный старикашка. Может, просто не мог выговорить полное? Хотя ему повезло, что они в принципе понимали друг друга. Если бы не мама с ее извечными уроками английского языка…

— Откуда вы можете знать, о чем я думаю? — удивился мальчуган. — Мысли, что ли, читать умеете?

За что ему тут же прилетело по голове палкой. Несильно, но достаточно для того, чтобы ойкнуть и поморщиться.

— На твоем лице и так всё написано, — всё же удосужился ответить Хоку, расхаживая возле своего воспитанника по кругу. — Как открытую книгу его читаю. Меня не проведешь. Скажи-ка мне лучше, для чего мы вообще всем этим занимаемся? Для чего нам нужна медитация?

— Э-э-э… — задумчиво протянул Алекс, приоткрывая один глаз. — Для того, чтобы… чтобы научиться контролировать свои эмоции?

— Именно. Глаза закрой, — похвалил и тут же сделал ему замечание старик, и мальчишка сразу же крепко зажмурился. — Контроль эмоций — очень тонкая работа, Алекс. Далеко не все взрослые способны управляться с тем, что чувствуют. Даже если всё наше естество сосредоточено на каком-то определенном деле, эмоции в любой момент могут захлестнуть нас с головой и сбить концентрацию. Приравнять к нулю все наши старания, затраченную энергию. Вот, почему так важно научиться контролировать их.

— Понял… — стиснул мальчуган челюсти, силясь очистить свой разум, но в голове снова и снова возникали образы, которые он никак не мог из нее выкинуть. Сколько бы ни старался.

— Весь мир, что окружает нас, — деловито продолжал наставник свою лекцию, вышагивая со сложенными за спиной руками, — строится на нашем же отношении к нему. Ты когда-нибудь замечал, что даже приятный солнечный день при плохом настроении для тебя становится хмурым? А пасмурный и промозглый, если душа твоя поет, превращается в самый лучший день на свете?

— Да, — улыбнулся Алекс краешками губ, припоминая, как светились улыбки прохожих по пути в магазин игрушек. И какими постными были их лица на обратном пути, если ему не покупали то, чего он хотел.

— Так быть не должно, — остановился Хоку напротив мальчишки со скрещенными на груди руками. — Мир вокруг тебя не должен отражать того, что ты чувствуешь. Лишь тогда ты сможешь видеть его таким, какой он есть. Не искаженным через призму эмоций, настоящим. Только тогда в нем можно будет плавать, как рыба в воде. Со знанием дела оценивать любое препятствие, возникшее на пути, и с легкостью устранять его, продолжая двигаться дальше.

— Даже если рядом нет мамы и папы? — распахнул Алекс глаза и уставился на старика снизу вверх.

Он понимал, что может последовать после такого вопроса. Тема авиакатастрофы чуть ли не стала для них обоих табу, и упоминать ее всуе было чревато очередным ударом палки по голове.

— Даже если рядом нет мамы и папы, — на удивление спокойно, пусть и холодно ответил ему наставник.

— Ваши родители ведь тоже умерли, — задумчиво протянул мальчик, опуская глаза. — Вы же старый.

— Раскрою тебе маленький секрет, — присели перед ним на корточки, и Алекс внимательно уставился на Хоку. Секреты он любил. Но только если они хорошие. Если плохие, то такие секреты ему были не нужны. — У меня никогда их и не было.

— А как же вы тогда появились? — искренне удивился мальчишка.

— Так же, как все остальные люди, — мягко улыбнулся тот. — Так же, как и ты, но родителей своих я никогда не знал. Воспитали меня совершенно другие люди, и точно так же сейчас я пытаюсь наставить тебя на путь истинный. В жизни случается