На вершине одного холма стояло огромное дерево, величественнее любого другого. Его ствол, казалось, вырастал прямо из недр земли, а ветви раскрывались, как ладони, протянутые к небу. Каждая ветка была усыпана темно-зелеными листьями и золотыми плодами.

Вот что нужно было Тесею. Один кусочек золотого яблока избавил бы его от единственной слабости – уязвимости.

Он стиснул зубы, и волна раскаленного добела гнева всколыхнулась в его груди, напомнив ему о том, как он был ранен Дионисом и Персефоной. Он получил удар тирсом бога вина в живот и пять черных шипов в грудь от богини весны. Эти раны заживали медленно, но больше всего его злило то, что его уязвимость после этого не была секретом. Аид знал, а это означало, что Дионис сказал ему, и, прежде чем слухи распространятся, Тесей вознамерился стать непобедимым.

Он сделал шаг к воротам сада Геры, но был остановлен появлением богини.

– Неслыханная дерзость, – сказала она с суровым выражением лица. – Посягать на мое священное пространство!

– Дерзость исходит от моей божественной крови, – ответил Тесей.

– Но даже мой муж не осмелился бы ступить сюда.

– Становишься все более благосклонной к нему, Гера? – спросил он.

Она посмотрела на него, скривив губы от отвращения:

– Ты не имеешь права входить сюда только потому, что мы на одной стороне.

– Ты хочешь победить или нет? – спросил он.

– Что за нелепый вопрос, – отрезала Гера.

– Тогда позволь мне получить то, за чем я пришел, – сказал он.

– За чем именно ты пришел?

Тесей наклонил голову.

– Золотое яблоко из твоего фруктового сада.

– Ты жаждешь непобедимости?

Он не ответил. Вопрос был очевидным, но произнести ответ вслух было равносильно признанию в своей слабости.

– Это не дерево желаний, – предупредила Гера. – Оно потребует чего-то взамен.

– Как и все божественное, – согласился Тесей.

Он знал это, был готов к этому. Гера просто смотрела на него. Через мгновение она подняла руку, и в ее ладони появилось золотое яблоко.

– Съешь это яблоко, – предложила она, – и оно лишит тебя бессмертия.

– Это высокая цена, – возразил Тесей.

– Равная цена, – ответила Гера.

Он знал, что имеет бо́льшую ценность в настоящем, учитывая, как близко они были к битве. Он побеспокоится о вечной жизни позже, когда война будет выиграна и он воссядет на огромном троне как единственный и истинный бог всего мира.

– Что же ты выберешь, Тесей? – спросила она, протягивая руку.

Он взял яблоко, и, когда поднес его к губам, она продолжила:

– Ты можешь попробовать плоды этого дерева только один раз.

Это было предупреждение, что он не сможет вернуться и снова совершить обмен.

Тесей откусил кусочек. Мякоть яблока была пористой и вязкой, как будто плод переспел, и когда он проглотил ее, то почувствовал себя так же, как и раньше, только язык покрылся странной кислой пленкой.

Он посмотрел на яблоко, изучая сочную белую мякоть, а затем откусил еще, встретившись взглядом с Герой.

– Ты готова принести себя в жертву?

Она сердито приподняла бровь.

– И что это за жертва?

– Потрахаться со своим мужем ради общего блага.

Ее глаза потемнели.

– Не притворяйся, что наши жертвы одинаковы, – сказала Гера. – Ты спасаешь только себя.

Тесей ухмыльнулся:

– Ты хочешь сказать, что твой секс спасет весь мир, Гера?

Она сверкнула глазами и проговорила сквозь стиснутые зубы:

– Внеси свою лепту, Тесей, чтобы моя жертва не была напрасной. – Ее взгляд упал на яблоко. – И лучше доешь его, – сказала она. – Вряд ли тебе захочется узнать, что произойдет, если ты прольешь хоть каплю сока. А теперь уходи.

– Сию минуту, миледи, – передразнил он и исчез.

Глава VII. Персефона

На Персефоне было бледно-розовое платье с плиссированной юбкой. Вырез квадратный и скромный – стильно, как сказала Сивилла, вручая ей серьги с жемчугом, которые отлично подходили к наряду. Левка согласилась.

– Одежда – это язык, – сказала она. – Это так же важно, как и слова, которые ты произносишь.

– И что же говорит этот наряд? – спросила Персефона.

Сивилла зачесала выбившуюся прядь волос ей за ухо, к остальным элегантным локонам.

– Твой наряд придает тебе теплоту, интеллигентность… искренность, – сказала она. – Так, что когда ты извиняешься, тебе верят.

– Даже если мне не жаль?

Сивилла переглянулась с Левкой и вздохнула:

– Я знаю, это кажется несправедливым, Персефона, но статья Хелен поставила под сомнение твою честность, и ты должна это исправить.

Это казалось такой глупостью, учитывая, что Гармония не выздоравливала, а Аид пропал, но дело было не только в ее репутации.

Речь шла о репутации всех богов.

С тех пор как Хелен познакомилась с Тесеем, она развернула кампанию против олимпийцев во всех медиа, ставя их правление под сомнение, и хотя у Персефоны было много проблем с тем, как правили некоторые боги, Триада была гораздо более проблематичной. Они поспешили потребовать справедливости, когда боги поступили не в соответствии с их собственными идеалами и заявили, что могут даровать людям то, чего они хотят – благополучие, богатство и бессмертие. Это были те же желания, с которыми смертные стремились заключить сделку с Аидом в «Неночи», готовые пожертвовать своими душами в надежде на что-то лучшее.

Но даже если бы полубогам Триады удалось ответить на молитвы человечества, все, что они могли бы сделать, – всего лишь продлить неизбежную участь людей.

Персефона познала это на собственном горьком опыте, как и суждено смертным, которые воспользовались божественной силой Триады. Вопрос заключался в том, каким влиянием будут обладать полубоги к тому времени, когда истина будет раскрыта.

– Ты сможешь это сделать, Персефона, – сказала Левка. – Просто… будь самой собой.

Проблема заключалась в том, что быть самой собой означало быть злой и непримиримой.

– Мы с Левкой собираемся навестить Гармонию перед отъездом, – сказала Сивилла.

– Конечно, – ответила Персефона.

Оставшись одна, она отвернулась от зеркала и подошла к бару. Налила себе виски и выпила, с трудом сглотнув, чтобы не обжечь горло. Когда она налила и выпила вторую стопку, слезы уже застилали ей глаза.

На мгновение она позволила им овладеть собой, ее плечи затряслись, но она быстро взяла себя в руки. Вытерла слезы, а затем налила еще один бокал, сделав глубокий вдох, прежде чем поднести его к губам.

– Топишь свои печали?

Персефона быстро обернулась.

– Афродита, – выдохнула она. Ее взгляд метнулся к Гефесту, которого она тоже не ожидала здесь увидеть. – Я так рада, что с тобой все в порядке.

В последний раз она видела ее на поле битвы под Фивами, когда Арес метнул в нее свое золотое копье. Афродита приняла это копье своим телом, и Персефона никогда не забудет, как ее спина выгнулась под неестественным углом и как Гефест взревел от гнева и боли за жену.

Богиня любви улыбнулась:

– Да. Со мной все хорошо.

Персефона ничего не могла с собой поделать: подошла и обняла Афродиту. Та напряглась, но вскоре расслабилась и обняла ее в ответ. Через мгновение Персефона отстранилась.

– Что ты здесь делаешь?

– Пришла навестить сестру.

Персефона почувствовала, как