— Во-первых, я не детка, — её голос был резкий. — Во-вторых, ешь, если хочешь. Не хочешь — уходи. И не забудь заплатить за водоросли.

Я усмехнулся. Эта девчонка забавная. Белая кожа, миниатюрная и довольно милая. Когда она что-то говорила, её глаза горели, как перчик чили.

— Ладно-ладно, давай уже поем. А то ты прям совсем не рада, что деньги тебе оставляю, — я вытащил из коробки маленькую бутылку ликера, нашёл пластиковый стакан и налил себе.

— Пятьсот йен за бутылку, — моментально вставила она.

Я только покачал головой с улыбкой, взял ещё пару тарелок с закусками, которые она приготовила. Она всё подсчитывала, сколько с меня взять за каждую порцию.

Съев больше десяти блюд и сделав пару глотков, почувствовал, как внутри стало тепло. Глядя на то, что она жарила — красное с белым, явно с острым соусом, я спросил:

— А что ты там жаришь?

— Рисовые лепешки, — не глядя на меня, ответила она.

— Я пробовал рисовые лепешки, но такие ещё не видел.

— Это корейские. Мама научила. Я добавила капусту и острый соус по-корейски, — ответила она.

— Твоя мама кореянка?

Она резко подняла голову и, судя по её взгляду, я её уже достал.

— Дядя, ты слишком много болтаешь. Что моя мама не может быть кореянкой?

— Да я не об этом, просто спросил. Ты не совсем на японку похожа, другая у тебя аура. Значит, ты полукровка, да?

— Хм, полукровка, аура… Дядя, ты явно мастер болтовни. Японцы обычно корейцев называют палками. Какая уж тут аура?

— Не говори ерунды. Почему ты со мной такая злая, детка? — я снова улыбнулся.

Она смерила меня взглядом, будто хотела меня прикончить.

— В последний раз говорю: я не маленькая девочка. Мне 20 лет!

— Ладно, ладно. Буду называть тебя маленькой леди, — усмехнулся я.

— Ты что, видишь во мне проститутку? Хотя я бедная, я никогда не продам своё тело!

— Да не, что ты. Как мне тебя тогда звать? — спросил с ноткой беспомощности.

Она глубоко вздохнула, явно раздражённая:

— Называй меня просто Сю.

— Сю? Как-то слишком просто. Это мама имя дала?

— Да…

— Ну, а меня зови просто дядя или Синдзиро, — сказал я с улыбкой.

Уголки её губ дрогнули, будто она хотела рассмеяться, но сдержалась.

— Дядя, я не спрашивала твоё имя. Чего ты такой инициативный? Думаешь, я не понимаю, к чему ты клонишь? Мужики вроде тебя мне давно понятны. Ты что, решил меня подцепить? Забудь. Я не собираюсь заводить отношения с бездельником вроде тебя. Ешь, если хочешь, или уходи и не мешай.

Она была резковата, но это забавляло. Честно говоря, интереса к ней у меня нет. Просто болтать с ней весело.

Улыбнувшись, я сказал:

— Сю, у меня правда нет к тебе интереса. Просто настроение плохое было, а ты его подняла. Так что не переживай, я тебя не обременяю. Делай своё дело.

Она только вздохнула, продолжая готовить свои острые корейские лепешки, но вдруг замерла и нахмурилась, глядя на что-то позади меня.

*Врум! Врум! *

Это ревели движки трех модифицированных байков, которые подкатывали к остановке. Фары включены, мотоциклисты — в черных кожаных куртках и шлемах. Двое из них встали на задние колеса, крутясь, как заводные, а третий выполнил трюк на переднем колесе. Если бы тут был какой-нибудь любитель адреналина, он бы точно визжал от восторга.

А я? Ну, я даже глазом не моргнул. Перевел взгляд туда, куда смотрела Сю — на этих троих. Полиция Токио только и знала, что гонятся за ними за постоянные гонки на шоссе.

Сю вдруг посерьезнела, сняла свои белые перчатки и сказала мне:

— Дядя, что бы дальше ни случилось, прячься за тележкой. Не вздумай лезть!

— Чего вдруг? Они за тобой? — спросил я.

— Это Осьминог. Если не сделаешь, как я сказала, потом не ной, когда получишь по шее! — выпалила она.

Не дождавшись ответа, Сю двинулась к байкерам. Те остановились, сняли шлемы — трое наглых молодых типов с пирсингом и вычурными прическами.

У лидера — длинные волосы, редкая бороденка и взгляд такой, будто сейчас кого-то сожрет. На шее у него и правда татуировка осьминога с щупальцами. Вид сразу давил на психику.

Я с интересом наблюдал за происходящим, отхлебывая свой напиток. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Сю, найти тебя нелегко, — ухмыльнулся тот, кого она назвала Осьминог.

— Я уже сто раз говорила, Осьминог, я ушла. Мы теперь не в одной лодке. Оставьте меня в покое, — Сю не дрогнула.

— Уволилась? Серьезно? — Осьминог ухмыльнулся. — Вступив в наши ряды, выхода нет. С нами ты ешь мясо, пьешь пиво, а не горбатишься на своей тележке.

— Я хочу быть нормальным человеком, — ответила она, глядя на него холодно.