На столе, покрытом белой скатертью, шипела вместительная сковорода с жареной бараниной. Командир рассказал, что на острове пасется стадо давно одичавших баранов.  Когда становится невыносимым желание свежатинки или поступает соответствующий приказ командира, погранцы отрабатывают задержание нарушителя. Отсекают одного барашка от стада, прижимают его к морю и, после предложения сдаться добровольно, на которое баран, конечно, не реагирует адекватно, открывают огонь на поражение. Ребята обучены хорошо, лишних патронов не тратят.

Баранина была свежа и приготовлена умело. Застольная беседа текла неторопливо, как положено бывалым мужчинам. Но вот кончился спирт и время для разговоров. Нам нужно было отдохнуть до утра, чтобы продолжить праведные труды с новыми силами. Да и хозяин не мог надолго отвлечься от службы.

Ночью выяснилось, что у нашего моториста все же есть один недостаток, и довольно серьезный.  Он храпел во сне так, что остальным уснуть не представлялось возможным. А где-то за полночь к нему присоединился Батяня и сразу стал лидером. Вдвоем они окончательно лишили сна и нас, и ни в чем неповинных погранцов. Я слышал, как бедные ребята утром в умывалке делились впечатлениями: «Вот осенью у нас тоже жили водолазы, так те не храпели!»

Кроме солистов никто из нашей компании и из погранотряда не смог уснуть. Если бы об этом узнали иностранные шпионы, они в этот день могли воспользоваться усталостью моряков-пограничников. Но к счастью, до них эта новость своевременно не дошла.

Ночью пришел СС «Гермес» и встал на якорь на безопасной глубине.  Мы на МРТК подошли к ним, поздоровались и взяли для усиления аварийной партии еще трех водолазов. Потом МРТК встал  на якорь на вчерашнем месте, а мы на шлюпке пошли к АС.

Теперь экспедиция выглядела совсем солидно. Вдалеке стоял «Гермес», ближе к нам МРТК. Восемь здоровенных парней ползали по обледеневшему  АС с тросами и фонариками. ЯЛ-6 покачивался у подветренного борта.

Работа пошла веселей, и мы уже готовились заводить буксирную линию на стягивание, когда на связь вышел «Гермес». Мне приказали срочно свертывать работы. На нас с хорошей скоростью надвигалось ледовое поле.

Мы оставили брагу на месте, быстро собрали остальное имущество и побежали к МРТК.

Он прогрел уже главный двигатель, и как только мы выгрузились, поспешил к «Гермесу».

Ветер крепчал. Последние сомнения относительно правильности прогноза развеялись.   Обидно было бросать начатую работу, но со стихиями не шутят.

МРТК высадил нас на «Гермес», выгрузил АСИ и пошел своим путем.  Теперь мы встретимся только в мае.

Обиженно взвыл брашпиль «Гермеса», выбирая якорь. Загрохотала цепь в клюзе. Дед приказал затопить баньку для аварийной партии и сочувствующих. Мы пошли в Таллин. Там нас четверых списали с судна. Поездом отправили домой.

Поезд был сидячий, с самолетными креслами для пассажиров.

Чтобы путь был легче и приятнее, мы взяли на дорожку хорошего вина и копченой салаки, которую эстонцы умеют готовить по высшему классу. Мы устроились уютно. Поезд слегка покачивало. Неторопливо текли вино, беседа и время.

Мы знали то, чего еще не знал покалеченный МРТК. Мы знали, что после ледовой вернемся и снимем его с камней.

Подснежник

В одном детективе я прочел, что работники следственных органов называют подснежниками трупы, появляющиеся после таяния снегов.

У спасателей есть аналог этому невеселому явлению.  Когда приходит пора таяния льда, суда, зимовавшие без присмотра или с чисто формальным наблюдением, начинают тонуть или опрокидываться. Причина этому простая — сначала промерзают системы и трубопроводы. Поскольку лед занимает объем больше, чем исходная вода, он рвет трубы,  корпуса клапанов, холодильников и фильтров. Когда лед тает, через разрывы внутрь судна устремляется забортная вода.

Банановоз «NAFPLIO» за какие-то проказы был арестован портовыми властями. Сначала он стоял со своим штатным экипажем. Но тяжба затянулась, и судовладельцу стало накладно держать на судне даже уменьшенный экипаж. Он снял своих людей и передал судно под охрану порта.

Не нужно большого воображения, чтобы представить, как охранялось судно всю зиму следующего года. Конечно, его системы были разморожены.  А тут подошел теплый ласковый апрель.  «NAFPLIO» начал крениться на правый борт. Сначала понемногу, а потом все быстрее. Портовики вызвали нас. Мы откатали воду, спрямили судно, перевели его из Морского канала в глухой угол третьего района и рекомендовали срочно перекрыть снаружи пластырями все кингстонные отверстия, которых на рефрижераторах обычно много.

Но с заказом водолазных работ порт не спешил, а южный ветер делал свое дело. Становилось все теплее.  Весна пришла в порт Санкт-Петербург.

Наблюдательные люди давно приметили, что все затяжные пакости начинаются обычно в пятницу к концу рабочего дня.  Этот случай не стал исключением. К этому времени ледяные пробки окончательно растаяли, и банановоз пошел валиться на ни в чем не повинный причал. Когда меня забросили к месту работ, в машинном отделении АС тужились два погружных водоотливных насоса — сотки, то-есть откачивающие по сто тонн воды в час каждый.

Водолазы готовили третий комплект. Крен достигал порядка 21 градуса.

Представьте себе внутренний двор семиэтажного доходного дома. Ночью, практически без освещения, вы с пятого этажа спускаетесь по пожарной лестнице в этот двор. Лестница скользкая от смеси воды с мазутом. То и дело вы колотитесь головой об разные выступающие части. Внизу клокочет врывающаяся в машину вода и натужно гудят насосы. А дом ко всему еще перекошен, как падающая пизанская башня, и крен растет.  Время от времени бочки, запасные части дизелей и другие плохо закрепленные предметы срываются с места и летят под уклон, сбивая леера и грозя переломать кости. Одним словом, темно и очень неуютно.

Внизу Артем и Леша-маленький проверяли закрытие клапанов и клинкетов. Воды в машине было уже много. Ребята не могли ходить по плитам, а лазали, как мартышки, по агрегатам, островками выступающим из воды. Тусклые пятна света ручных фонариков метались вокруг них.