посмотрел леденящим, смертоубийственным взглядом на девушку, произнеся следующие слова:

- Ты заплатишь за эти гнилые и порочащие меня речи самым дорогим... своей королевской честью, ну и своим идеальным, ухоженным, красивым телом, которое скоро станет собственностью моих пиратов, пусть даже и временно.

- Берите парни её! Я разрешаю... Она вся ваша, но только на два часа.

- Только я запрещаю снимать с дорогой и милой принцессы её любимые королевские лохмотья.

После этих повелительных слов он неподражаемо и злобно рассмеялся. И его смех прозвучал дьявольски раздражающе унизительно.

- Она еще долго будет ходить только в них и благоухать всеми ароматами падшей женщины.

Пираты так обрадовались этому подарку и тут уже бросились оспаривать право первым раздвинуть принцессе её длинные и изящные ноги. В их глазах горело пламя азарта. Их потные, грязные руки были уже готовы ласкать все потаённые места девушки.

Но тут, со стороны леса, прозвучал мощнейший взрыв. Пираты всполошились и резко передумали насиловать при людно принцессу.

Роже достал подзорную трубу и понял, что посланный им отряд, на поиск пропавших лесорубов, тоже канул в бездну и небытие. Решил не рисковать, ведь уже тридцать человек сгинуло на этом треклятом острове, который пользовался очень плохой и дурной славой.

Он срочно и незамедлительно решил отдать приказ пиратам, чтоб они отчаливали от берега подальше от острова. Питьевой водой они запаслись, а с принцессой они разберутся позже, в более комфортных и благоприятных для это условиях. Месть - это холодное блюдо, она может и подождать. За это время он придумает еще более "приятное" наказание для принцессы.

Это блюдо он любил растягивать на долго, как старое, выдержанное годами вино, с неповторимым послевкусием и нежными нотками горечи.

Сейчас же, спустя сутки после выше изложенных событий, принцесса, страдая от ран на спине, усиленно думала только об одном, кто же устроил это взрыв?

Который спас её от полнейшего падения в глазах своей свиты и полной потери чести. Корабль, в трюме которого они находились в роли закованных пленниц, шел бодро, переваливаясь с легкостью по пенистым волнам.

Все амазонки были закованы в наручи, что не давали пользоваться ни какой магией. Но родовой нож, который всегда появлялся из пространственного кармана, был при ней, грея её сердце. И она лучше умрет, но заберет с собой множество пиратов, чем будет изнасилована этими мерзкими, вонючими отбросами общества.

Это была истинно королевская магия. И никакие танталовые наручи не могли помешать ей работать. С этими мыслями ей было легче пережить свое пленение, ведь это она была в нём виновата. Это она решила дать подругам послабление.

И все вместе они пили вино у ночного, искристого, жаркого костра. В темноте очень долго обсуждая план охоты на не называемого.

Зверь должен быть пойман, ну и конечно же сидеть в клетке, пока не согласится дать клятву на крови. Ему суждено стать её личным рабом, который будет мыть ей ноги и массировать их по вечерам, когда её стопы слишком устанут от постоянной беготни.

Она передумала его казнить. Приятней будет издеваться над ним каждый божий день и унижать его достоинство. Амазонки изрядно переборщили с вином, поэтому поставленная дежурить третей в предутренние, самые трудные часы Лидия, их всех подвела, просто заснув на посту, проклиная свое ужасное похмелье. За что поплатись очень жёстко, все перебравшие вина, тяжелые на подъём амазонки.

Их взяли тепленькими и вялыми, в состояние жуткого, утреннего похмелья. Ни кто из них не успел даже прикоснуться к оружию. Сейчас же Лидия была самой отстраненной и апатичной в их компании. Все девушки чувствовали себя голыми без мечей и хлыстов, даже их кожаные наряды не были им так бесконечно дороги. А самое главное, что не называемый так и останется не наказанным за смерть их подруг.

Так думали все девушки, но самое главное, что так думала и злющая, очень подавленная и расстроенная Валенсия.

Она не переставала думать о причине смерти пиратов. И у неё имелось много догадок на эту тему.

Но в данный момент нужно было вылечить её покалеченную и изуродованную спину, а потом попробовать сбежать, обманув пиратских недоносков.

У них обязательно все получится. Ведь самое главное в этой жизни - это верить в свои силы и удачу, ну и ждать подходящий момент для побега. Рано или поздно он обязательно наступит.

******************************************************************************************************

"Вот я попал!" - думал я, сидя за штурвалом космического, спасательного челнока.

Здравствуй птичка-невеличка, здравствуй древо-лилипут!)) И что же мне делать-то теперь прикажете?

Прыгать вниз, цепляясь когтями за дерево, так за триста метров такого скольжения все когти сдеру в кровь, да и вообще без пальцев останусь. Да и что-то мне подсказывало, что птичка-невеличка мне явно просто так ускользнуть не даст.

Ведь она точно хищная. Это можно легко определить по мощному, хищному клюву и почти метровым, острым когтям, ну и по яростному взору красных, беспощадных глаз.

Времени, чтоб принять решение у меня почти не было. Сейчас она подлетит ко мне, при этом легко и просто скинет челнок вниз. И тогда мое средство передвижения превратится в кучу, ни кому не нужного металлолом, а я лелеял горячо еще мысль о его восстановлении.

Интересно, а мой пистолет пробьет её защиту или нет? Не долго думая, я направил его серебристый, гладкий ствол на озлобленную мамулю птенцов и незамедлительно нажал на его курок. Аннигилятор выдал маленький пшик коротких, чахлых молний и тут же зачах, уснув мертвым,беспробудным сном. И сколько я не давил на курок, он не отзывался.

Как же не вовремя однако. Вот незадача-то.

Все... Батарея разрядилась окончательно. И тут я резко открыл боковую дверь челнока, встал, сгруппировался и со всей имеющийся у меня силой оттолкнулся, прыгнув прямо на подлетающую птицу.При этом выставив вперед свой потемневший меч, наполненный ярко алыми искрами.

Мой поступок был очень отчаянный и рискованный, но все же у меня были крылья. Хоть они были слабые пока, но спланировать на них триста метров до земли я бы точно смог.

Птица охренела от такой моей дерзости и пыталась отвернуть в последний миг в сторону, но не успела. Меч воткнулся ей в шею, но не глубоко, а я второй свободной рукой вонзил свои когти ей в загривок, стараясь сделать это поглубже, чтоб закрепиться покрепче на ней.

Птице это явно не понравилась, и она активно захлопав крыльями, стала выполнять фигуры высшего пилотажа, пытаясь стряхнуть меня со своего мощного загривка. Меч застрял в груди и