— Можешь идти сама? — спросил Блейк.

— Да. — Она выпустила его руку.

— Здесь осталась не только та твоя одежда, что была в гардеробной. Уборщица сложила все в коробку и убрала в шкаф в гостевой комнате. Может, ты найдешь там какие-нибудь старые вещи, в которых можно спать.

— Вряд ли на меня налезут мои старые вещи.

— Возьми какую-нибудь мою рубашку. В коробке есть нижнее белье и твои любимые легинсы для йоги, — сказал он.

— Да, было бы здорово.

Отчего-то она разволновалась, узнав, что он не выкинул ее одежду, хотя после ее ухода прошло много месяцев.

— Все время забывал, что собирался отдать коробку в какой-нибудь благотворительный фонд. — Он начал спускаться по лестнице. — Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

После его слов все ее надежды лопнули, как проколотый воздушный шарик. Однако ее ждал душ перед сном. Очень хотелось расслабиться под струями теплой воды. У нее устали ноги… Более того, у нее ломило все кости. И все же она не собиралась сокращать время душа.

Боль немного ослабла, когда вода расслабила мышцы. В дверь постучали. Потом Алиса услышала голос Блейка. Он сообщил, что достал коробку с ее одеждой.

Многие ее любимые мелочи пропали, а также почти все картины, которые она так тщательно собирала. Может быть, он тоже сложил их в коробку или она сама их забрала перед тем, как ушла? В голове вдруг возникло воспоминание о том, как она собирает немногочисленные вещи в дождливую ночь. Она спешила. Она чего-то боялась. Она побросала все, что могла, в пару чемоданов и отнесла в свой внедорожник. Единственная фотография, которую взяла с собой, была свадебная.

Когда она отъезжала от дома, по ее лицу текли слезы, и она представляла, как прощается…

Что это? Воспоминание или сон? Больше похоже на кошмар.

Алиса закрыла воду и вышла из душевой кабины. Она услышала кликанье клавиатуры чуть дальше по коридору. Дверь ванной была приоткрыта. Она оценила заботливость Блейка. Наверное, он хотел слышать, если вдруг понадобится ей.

На столешнице лежали ее любимые легинсы для занятий йогой. Под ней — рубашка с концерта Джорджа Страйта, очень старая и мягкая. Скорее всего, раньше рубашка принадлежала Блейку, но во время их семейной жизни она забрала ее себе.

Она приложила рубашку к лицу. От нее пахло чистотой и чем-то пряным, похожим на запах костра осенним вечером… Пахло Блейком. Вытертый хлопок сделался как шелк. Она еще раз понюхала рубашку перед тем, как надеть. В ней ее живот был как в палатке, но ей было все равно.

Она увидела трусики и надела их. Как ни странно, трусики на нее налезли. Легинсы налезли тоже — они были очень мягкими и растянутыми. Она и не предполагала, как ей недоставало домашних удобств!

В глубине души ей хотелось, чтобы все обернулось по-другому. Чтобы она по-прежнему жила здесь и они оба с волнением ждали рождения малышки. Гостевую спальню можно переделать в отличную детскую. Она живо представляла, как перекрасит стены и обставит комнату для ее ангелочка, который вот-вот появится…

Блейк станет замечательным отцом. Точка. Он обладает всеми достоинствами, необходимыми для отца девочки. Алиса хотела, чтобы их дочь как можно чаще ездила на ранчо О'Конноров. По рассказам Блейка, детство у него было счастливым. Потом произошла трагедия… Похищение крошечной Кэролайн преследовало их семью, не давало всем покоя.

Алиса пошла на звук клавиатуры в кабинете. Здесь все осталось таким же, как она запомнила. Тут было пространство Блейка. Кабинет и тренажерный зал, который он устроил в гараже, были его владениями. В остальных помещениях он дал ей карт-бланш, сказав, что она может обустраивать дом, как захочет, потому что, пока она здесь живет, ему все нравится. Если ей так захочется, она может даже покрасить все стены в розовый цвет. В глубине души Алиса понимала, что так же сильно любит его в ответ. Как же всего за несколько лет они очутились в нынешнем положении?

Глава 11

— Над чем работаешь?

Блейк прищурился, увидев Алису. Она стояла в его старой рубашке с концерта Джорджа Страйта и в своих легинсах для йоги, и он тут же вспомнил счастливые времена, когда она заходила к нему в кабинет в одной рубашке на голое тело.

Уголки его губ дернулись в улыбке. Мысленно он дал себе пощечину, потому что не стоило вспоминать, как их встречи заканчивались на постели, на мятых простынях.

— Завтра посмотрю, как лучше ехать к доктору. А пока я пролистал бумаги… — он кивнул в сторону бракоразводных документов, которые захватил снизу, что тоже возвращало его к реальности, — и нашел твой адрес.

— Вот как…

Она подошла к нему, и он уловил идущий от нее аромат сирени и весенних цветов. Ее аромат пробуждал в нем чувства, о которых ему хотелось забыть. Поэтому он отвлекся, сосредоточившись на карте, а не на длинных прядях влажных волос, прилипших к ее шее.

— Вот где ты живешь. — Он увеличил снимок бунгало на северо-восточной окраине Хьюстона. Потом встал и уступил ей место.

Алиса села и смотрела перед собой, пока он придвигал себе табурет.

— Можно? — Она протянула руку к мыши.

— Пожалуйста.

Она «прошлась» по своей улице, а потом обратно, время от времени щелкая клавишами мыши. Наконец она кое-что вспомнила, и глаза у нее широко раскрылись.

— Моя мама живет в нескольких кварталах оттуда. Они с отцом жили там вместе, и она не захотела переезжать. Отца она боготворила.

— И ты тоже, насколько я помню. Твои близкие отношения с родителями подтвердили, что я на правильном пути, когда я решил просить твоей руки. Я не мог себе представить, что полюблю женщину, которая не ценит семью. — Откровенно говоря, уже после второго свидания ему захотелось заказать обручальные кольца.

Он заставил себя придержать лошадей, чтобы дать их отношениям время расцвести. Ему не требовалось полтора года, чтобы подтвердить то, что понял сразу, но он боялся отпугнуть ее, если сделает предложение на втором свидании.

Алиса не ответила, и Блейк повернулся к ней. Сжав губы и прищурившись, она как будто производила в уме сложные подсчеты.

— В моих воспоминаниях все не совсем так.

— Странно. — Может быть, удар по голове каким-то образом изменил ее характер? Потому что он был на сто процентов уверен в том, что она любила своего отца и восхищалась им.

— Что-то кажется не таким… Да, с одной стороны, я любила отца и считала его великим