Так что оставим насущное на будущее.

— Не надоело эту скукотищу читать?

Алька снова в моей комнате. Жует пирог и беспардонно усаживается рядом со мной. Но уже в халате. Но без лифчика. Она, блин, не понимает, что я вполне взрослый парень? Или тут на такие мелочи внимания не обращают? Прикинул — а ведь тысячи лет дамы обходились без сего предмета. Ну и Мордор с ним! Попробую лучше вытянуть из нее немного информации.

— Ты с кем на речку идешь?

— С Ленкой, Валей и Наташка обещала подойти. Она в магазине до семи, но с нее бутылка.

«Бухарить будут. Эх, везет некоторым!»

— Я их знаю?

— Конечно, мы же учились вместе в школе. Сейчас напомню.

Не успел оглянуться, как Аля притащила фотографии. Вот точно девочка без фильтров.

— Это Ленка, — она указала на миловидную блондинку в праздничном белом фартуке. Ха-ха, но мои одноклассницы на выпускной надели такие же. Есть же что-то вечное. — Валя мне понравилась больше. Брюнетка с огромными глазами и прической каре. Наташа выделялась длинными ногами. Здесь в моде мини-юбки?

— Симпатичные. Замужем?

Алька некоторое время рассматривала меня, как жертву травмы, прикидывая, на сколько уровней я стал олигофреном.

— Они учатся. Валя здесь в техникуме. С Ленкой в городе пересекаемся на выходных.

Я услышал слово «техникум» и сделал стойку. Насколько понимаю, это вроде нашего колледжа. Дед учился как раз в нем. Или в Зареченске несколько техникумов?

— В политехническом?

— А какой у нас еще есть?

— Шучу.

— Шутки у тебя дурацкие. Валя самая хитрая, потом сразу на третий курс технологического в области поступит. Если оценки будут хорошие. Меньше по общежитиям шляться. И выйдет с института инженером.

Вопросы лишние разом отпали и внезапно появилась перспектива.

— Ну, тебе чего завидовать с твоей специальностью. К нам вернешься?

— Еще чего! — Аля строго на меня взглянула. — Но маме ни-ни!

Я сделал вид, что закрываю рот на замок. Сестра хохотнула.

— Есть идея?

— И еще какая! Мужа надо искать в большом городе. Пропишусь, забеременею и оставят меня там как миленькую. Тратить время на деревню, когда городские карьеру делают, не желаю. Если бы все честно было, то согласная. Но насмотрелась уже, как в нашем медицинском распределением крутят. Что-то блатные в колхоз не едут.

Ого-го какая у меня сестричка! А изображает дурочку. Так и в той жизни сестра деда достигла больших должностей. Кое-что во всех эпохах не меняется.

Со спросонья не сразу понял, что это за противный звук мне действует на нервы. Так это дверной звонок! Он на редкость у Орловых занудный. Кто-то пытается попасть к нам. Осторожно поднимаюсь и двигаюсь к обитой странным материалом двери. С замком разобрался быстро. На пороге лыбятся во все тридцать три два парня. Здоровый, выше меня на голову веснушчатый оборачивается ко второму, темноволосому, но также крепко сбитому пацану:

— А нам сказали, что он при смерти. Здарова, Ростик!

«Ага, это по ходу мои „бро“! А ничего такие дружки были у деда! С такими полрайона можно на уши поставить!»

— Пацаны!

— Ростя!

Рукопожатие в наших эпохах одинаковое. Парни, видимо, были в квартире не первый раз. Потому что моментально разулись и просочились на кухню.

— Есть что попить?

— Так кушать хочется, что переночевать негде?

Моя шутка зашла. Юмор в СССР присутствовал. Брюнет уже разглядел компот и налил сразу три стакана. По брацки.

— Раз шутишь, значит, выздоравливаешь. Сеня тебе извинения шлет. С него пузырь пива.

— Принимается. Парни, котлеты еще есть.

— Русый, ты как? — веснушчатый вопрошающе смотрит на кореша. Тот машет рукой!

— Серый, и хлеба хватит. Дома котлеты надоели.

— У тебя -тостоловские! А тут тетя Арина жарила.

— Подайте хлебушка… — жалобно запел Русый.

Мы дружно заржали. Я внезапно ощутил себя в своей тарелке. У меня есть семья, есть друзья. Так что все не так уж плохо на сегодняшний день.

Хлеб лежал в специальном ящичке безо всякого пакета. Буханка черного и полбатона. Я отрезал несколько кусков того и другого. Русый нашел сахарницу и посыпал оттуда сахаром-песком на черный хлебушек. Никогда не видел, что так можно делать! Серега по-хозяйски шуруя, вытащил из холодильника масло и сыр. Я внезапно также ощутил голод и соорудил себе бутерброд из булки. Она обалденная на вкус. Частная пекарня?

Мы жевали хлеб, пили компот. Друзья рассказывали местные новости, что пролетали мимо моего уха. Потому что никого из тех, кого они упоминали, я не знал. Но кое-что я все равно мотал на ус. Городок у нас маленький, даром что рабочий и в нем хватает производств. Так что круг знакомств и связей даже у шестнадцатилетнего пацана довольно обширный. И есть достаточно уважаемая причина для более широкого изучения вопроса. Наш поселок давно поделен на сферы влияния. И если во дворе или районе я могу чувствовать себя спокойно. То в чужом в ровности наоборот. Серый и Руслан то и дело вспоминали различные инциденты и драки, с хохмой рассказывали, кто кому «втащил». У меня как-то разом убавилось оптимизма. Я же не драчун и как покажусь в новой эпохе? Но деваться некуда, надо искать свое место. Поначалу у меня жирная отмазка — «Голова». Тут никто слово не скажет. Пострадал чисто по пацански.

Мы бы и дальше терли, но в дверь снова позвонили.

Нормис — нормальный чувак.

Бро — кореш, товарищ

Глава 9

Никита. Москва 2025. Дома

Как хорошо оказаться дома! Меня лишь смущал нынешний статус. Ну, и конечно, не свое тело. Остановился у шкафа-купе с огромным зеркалом, да так и застыл на месте. Тощий неуклюжий подросток с дурацкими вихрами вместо прически. Испуганный взгляд, идиотская одежда, трясущиеся ноги. Ну и видок!

— Никита, ты чего там застыл?

Мама-Зина выглянула из комнаты внука. Тьфу ты! Уже моей комнаты. Меня, конечно, тянет в мою настоящую. Но не к спеху. Вхожу и плюхаюсь в кресло. И не абы какое, а специальное для игроков. Стоит, как две моих пенсии. Мамочка же не откажет любимой корзиночке?

— И что дальше мама?

Блин, чуть язык не отсох, пока сказал. Но надо привыкать. Ко многому привыкать.

— Завтра в четырнадцать похороны. Я за тобой заеду. А ты никуда не выходи.