смотреть, и погружали коридор в ещё большую, совсем непроглядную темноту, которая съедала даже те слабые отблески, видимые мною от лестницы. А отказаться от этого источника света, я откровенно очковал. Куда только не направлял факел, — всюду было неудобно. Поднять его вверх на вытянутую руку, значит, практически полностью себя раскрыть перед возможной внезапной атакой. Закинуть его на плечо, — существовала немаленькая угроза, подпалить себе волосы и саму в самый неподходящий момент стать факелом. К тому же из этого положения на пол от моего тела падала такая густая тень, полностью скрывающая земляной пол коридора, лишая меня возможности рассмотреть какие-нибудь ловушки.

Ловушки! Тот ещё иррациональный страх, внезапно на меня обрушившийся. Как я не старался логически рассуждать, что модеры не будут чрезмерно усложнять испытание для претендентов. Ответом на все доводы была то и дело появляющаяся перед моими глазами надгробная доска с эпитафией: «Он верил в адекватность модеров».

Все эти метания и заставили меня вернуться к лестнице и прислонить факел к стене. Немного постояв вновь собираясь с духом, аргументируя это тем, что хочу убедиться, не потухнет ли, я вдруг понял, что допускаю ещё одну ошибку, а мой фамильяр: советник и разведчик — об этом ни слова.

— Птиц, — невольно перейдя на шёпот, обратился я к ворону, продолжавшему сидеть на моём правом плече, — пройдись до первого отблеска. Там наверняка коридор, в котором горит факел, разведай, что там.

— Сделаю, — также негромко ответил птиц.

Крылатый спрыгнул с плеча на пол и пешком, немного переваливаясь с боку на бок, пошёл к обозначенной цели, почти невидимый в темноте. Дай бог мне вернуться с этого испытания, обязательно выясню, есть ли какие-нибудь зелья или заклинания по типу кошачьего глаза, или светлячка, о которых так убедительно пишут в книгах, и обязательно буду держать у себя запас. Обязательно.

Как я не прислушивался, — тишина была полная. Что ещё больше напрягало, если честно. Ведь любой шорох, а тем более звук моих шагов прозвучит как гром среди ясного неба. Да, это тебе не лес, где постоянно что-то где-то раздаётся. Например, скрип деревьев или…

Перезвон колокольчиков. Как я его не ждал, но всё же вздрогнул. Сфокусировав взгляд на мини-карте, я увидел красную отметку на восемь часов посреди чёрного пятна тумана войны. Скелет обнаружен! Удивительно, но всё страхи будто разом смыло. Когда цель определилась, всё, что остаётся — это победить!

«Э-э, как меня на пафос пробило, — хмыкнул я своим мыслям. — С перепугу, наверное».

Взмахнув правой рукой, с зажатым в ней молотком, чтобы прогнать остатки страхов, стараясь ступать как можно тише, и от этого невольно пригибаясь, я двинул в сторону первого отсвета. Когда осталось совсем немного до поворота, в глубине которого горел факел, мне удалось различить ворона, стоящего на полу и с любопытством заглядывающего за угол. Он как-то почувствовал моё приближение и засеменил навстречу.

— Там крыса, — голос ворона звучал приглушённо.

— Крыса? Настоящая? — удившись, я воскликнул чуть громче, чем было нужно, и тут чертыхнулся, но уже гораздо тише.

— Живая, ты хотел спросить? Нет, восставшая. Там скелет крысы.

— Фига… А её череп пойдёт в зачёт задания?

— Почему нет. В условиях сказано: череп восставшего скелета, — все условия выполнены, ведь нет уточнения, чьего именно скелета. Руслан, я бы посоветовал тебе сменить молоток на топор. У него ручка длиннее, им тебе с крысой будет сподручнее справиться.

— Хорошо.

Сменив оружие, я попросил ворона описать, что находится за углом.

— Небольшая комната. На противоположной стене, прямо напротив дверного проёма, горит факел. В центре комнаты постамент с саркофагом, только он открыт, и крышки нет. Есть ли там что-то, я не увидел. Крыса притаилась в дальнем правом углу от входа. Вроде всё.

— Она нас не услышит? — запоздало забеспокоился я.

— Скелеты лишены органов слуха, как и многих других. А вот вибрацию от твоих шагов, передающихся по полу, почувствовать вполне может. Так что будь готов к нападению.

— Понял. А ты следи пока за коридором.

Крыса, точнее, её скелет впечатлял! Я, если и представлял её себе поначалу, то размером с обычную серую, но эта была больше. Значительно больше таксы, которую я видел регулярно во дворе своего дома. Так вот, крыса была больше таксы. А ещё эти, её горящие багровым пламенем глаза, с то и дело проскакивающими в нём жёлтыми искрами. Жуть да и только.

Стоило мне осторожно войти в комнату, выискивая скелет глазами, как нежить бросилась ко мне из своего угла. Короткий замах, и обух топора обрушился на спину моба. Но, как и первому скелету, крысе одного удара не хватило. Несмотря на полностью перебитый позвоночник и разделившийся на две части скелет, передняя часть остова восставшего грызуна продолжала ползти ко мне, перебирая передними лапами. А череп злобно клацал зубами. П@здец живучесть!

Гольфийский удар поставил точку. Крыса шмякнулась об стену и разлетелась на костяшки. Вот только в черепе, безостановочно щёлкавшем зубами, продолжало гореть инфернальное пламя.

— Ты, случайно, не видел, кристалл из него не выпал? — спросил я птица, и только потом сообразил, что ворон в этот момент должен был смотреть совсем в другую сторону.

— Глаза ещё горят, значит, чары, заставившие скелет восстать, ещё действуют. Кристалл выпадет, когда они иссякнут, — повернув голову в мою сторону, лекторским тоном ответил ворон.

— И что теперь делать? Боюсь, если ударить по черепу топором, он разлетится на кусочки так, что потом и сдавать нечего будет.

— Попробуй ткнуть в глазницу шипом. От соприкосновения с металлом чары должны развеяться.

Я оценил размер шипа на обухе топора. Не, хоть крыса, и можно сказать, что гигантская, шип в неё влезет, разве что проломив кость.

У меня же отвёртка есть! Хорошо, что не вытащил вчера ночью. Перехватив топор левой рукой, правой достал её из инвентаря. Надеюсь, её прорезиненная ручка предохранит меня от соприкосновения с чарами.

Лежащий возле стены череп всё ещё продолжал клацать зубами и в ближайшее время успокаиваться вроде как не желал. Чувствуя себя каким-то персонажем из ужастика, я прижал его топором в углу между стеной и каменным полом и начал медленно вводить отвёртку в полыхающую багровым светом глазницу. Лопатка отвёртки легко вошла вовнутрь, не чувствуя никакого сопротивления. А вот пламя начало медленно угасать, а зубы клацали всё реже. Наконец, они замерли. А огонёк всё ещё светился. Пришлось пошурудить