Шрифт:
Закладка:
– Что это должно означать?
– Ты думаешь, что можешь причинить мне боль, а?
Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, откидывая мою голову назад, чтобы вонзиться в мое лицо своим навязчивым взглядом.
Мое сердце колотится все быстрее и быстрее.
Неважно, сколько тактик я придумаю, неважно, насколько сильно мне нравится думать, что я контролирую ситуацию… Это не так.
И мое сердце чувствует опасность.
Пустоту.
Черную дыру.
Позвоночник напряженно ноет от ощущения липкого страха, что стянул мне кости.
Мне нужно бежать. Спрятаться.
Так, чтобы он никогда меня не нашел.
Та часть меня, которую я изо всех сил пыталась похоронить, воскресает, выползает на поверхность.
Ты мой шедевр, Эльза.
Я ненадолго закрываю глаза от этого навязчивого голоса из прошлого. Когда я открываю их снова, жуткий голос исчезает, но стальное выражение лица Эйдена остается.
Будь он проклят за то, как легко ему удалось освободить эту часть меня!
Я прятала ее в себе более десяти лет, но он смог практически вытянуть ее за какие-то два дня.
– Может быть, я могу. – Мой голос звучит намного спокойнее, чем я ожидаю. – Что ты вообще знаешь обо мне?
– Гораздо больше, чем ты думаешь. – Он так сильно сжимает мою челюсть, что я вздрагиваю.
– Клянусь богом, либо отпусти меня, либо я…
– Что? – Черты его лица искрятся обещанием моей боли. – Ты не можешь нихуя мне сделать. Позволь мне обрисовать ситуацию: если я убью тебя, тренер сожжет твой чахлый труп, а директор избавится от останков. Если я совершу преступление, школьный совет перевернет это дело так, чтобы казалось, будто я жертва. Возможно, ты прячешь голову в песок, как маленькая мисс Страус, так что вот тебе краткое напоминание: я здесь король.
Его слова жалят, потому что они правдивы. Пока у него королевское имя, его отцу даже не нужно вмешиваться, чтобы все прошло гладко.
Несправедливость вспыхивает внутри меня и затуманивает зрение непролитыми слезами.
Нет.
Я не доставлю ему удовольствие снова увидеть, как я плачу.
– Но если ты чувствуешь, что имеешь для этого достаточно смелости… – Уголки его губ приподнимаются в ухмылке. – Если ты думаешь, что можешь обставить меня, тогда покажи мне, на что ты способна, сладкая. Мне любопытно посмотреть, кто поверит в то, что я прикасался к тебе без твоего согласия. Я могу иметь любую дырку, какую захочу, что такого особенного в твоей?
– То, что мою ты иметь не можешь.
Я сожалею о своих словах, как только они вылетают. Я не могу поверить, что я только что взмахнула долбаным стейком перед хищником.
– Отмороженная, – он шепчет, качая головой.
Мои губы сжимаются в дрожащую линию, и я почти трясусь в его объятиях, ожидая его следующего удара.
Теперь в любой момент он может…
Эйден отпускает меня и отступает назад.
Стоп.
Он… он отпускает меня?
Я осторожно наблюдаю за выражением его лица, как лань, попавшая в свет фар.
Он придает своим чертам бесстрастное выражение.
По какой-то причине я ожидаю, что он рассмеется мне в лицо и снова схватит меня.
Я счастлива, что он отпускает меня, правда. Но я не могу сдержать раздражения из-за того, что не могу его прочитать.
Он засовывает руку в карман, выглядит небрежно, почти беспечно.
– Покажи мне метку.
– Что?
– Ты не идиотка, так что не веди себя как дура и покажи мне метку, которую я оставил вчера.
– Ты не в своем уме.
Мои конечности дрожат, но я разворачиваюсь, чтобы бежать. Мне нужно вырваться из его власти.
Его присутствия.
– Сделаешь еще хоть один шаг, и я достану тебя из-под земли, сладкая. И на этот раз… – Он замолкает, его голос становится удушливым, как дым. – Я не остановлюсь.
Я громко сглатываю и останавливаюсь как вкопанная.
Часть меня не хочет верить, что он зайдет так далеко, но кого я обманываю?
Эйден не остановится, пока не получит то, что хочет.
С замиранием сердца я смотрю ему в лицо.
– Зачем ты это делаешь, Эйден?
– Как ты думаешь, зачем?
– Потому что можешь?
– Потому что могу, да? Интересно. – Он делает паузу. – Ты такая… отмороженная, ты знала об этом?
– Твои рабы не переставали напоминать мне об этом, большое тебе спасибо.
– Ты упускаешь весь смысл.
– Какой именно?
– Если ты его упускаешь, то с чего мне говорить?
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, когда он перебивает меня.
– Сними рубашку.
Мои кулаки сжимаются по обе стороны от меня.
– Если ты этого не сделаешь, то сделаю я. Сколько еще разорванных рубашек ты хочешь собрать?
– Ты болен.
– Ты действительно веришь, что это оскорбление для меня?
Я сжимаю губы в линию.
– Последний шанс. Сними рубашку.
– Нет.
Мы наблюдаем друг за другом секунду.
Две.
Три…
Он направляется в мою сторону. Вся кровь отливает от моего лица, и дрожь пробегает по спине.
Это реально.
Этот взгляд. Эта решимость.
На этот раз он не остановится.
– Ладно! – выпаливаю я, отступая назад. – Я сделаю это.
Он останавливается, но это бесстрастное выражение на его лице остается. Он выглядит спокойным и непринужденным, но если я сделаю хоть один шаг, я не сомневаюсь, что он погонится за мной как изголодавшийся волк.
Думай, Эльза, думай!
В моей голове вспыхивает безумная идея.
– Сделай это за меня, – говорю я нейтральным, почти незаинтересованным тоном.
Левый глаз Эйдена дергается.
Я уверена, что мое предложение застало его врасплох. Он думал, что я либо подчинюсь его угрозе, либо он сделает это силой. Я уверена, что больной ублюдок надеялся на второй вариант.
Тот факт, что я предлагаю ему сделать это без всего этого фактора насилия, должен вывести его из равновесия.
Те, кто предлагают два варианта, не ожидают третьего. Третий вариант приводит их в замешательство, и это именно то, на что я ставила.
Он прищуривает глаза:
– Ты снова пытаешься играть.
– Я просто даю тебе то, что ты хочешь.
– Вот как? – Его тон становится каменно-холодным.
– Да.
– Ты пожалеешь об этом. – Он подходит ко мне и тянется к ленте вокруг шеи.
Я кладу обе ладони на его дурацкие широкие плечи и впиваюсь пальцами в его форменную куртку.
Он замирает у первой пуговицы и изучает мое лицо.
Прикосновение к нему не было частью уговора, и он, должно быть, удивляется, почему я делаю это добровольно.
Я не знаю, ненавидит он это или любит, но я не даю ни ему, ни себе времени подумать об этом.
Я поднимаю колено и бью его
