Шрифт:
Закладка:
– Хотел бы я на это посмотреть… – пробормотал он, пытаясь удержать шаткое равновесие и Агату в вертикальном положении. Его рука в такт движению волн скользнула по плечу, утягивая за собой тонкую ткань нижнего платья и оголяя грудь.
– Джонни!
– М-м? – его горячий язык игриво лизнул сосок, а потом Джонотан на секунду отстранился, оценивая, как её кожа покрывается мурашками.
– Н-нет… – выдохнула Агата, цепляясь за его плечи.
Это ужасно, ужасно, ужасно стыдно! Как благородной девушке ей давно стоило сгореть со стыда и убедиться, что она совершенно пропащая душа. Никто больше не возьмёт её замуж, не воспримет всерьёз, а отец… Для отца это станет ударом похуже ножа в спину.
А может, на Востоке не столь строгие нравы? И тому восточному господину совершенно плевать, целовалась ли его невеста с кем другим или оставалась ли наедине с мужчиной, компрометируя себя и разрушая репутацию навсегда.
Навсегда…
Но отец продал её. Не всё ли равно теперь? Что ждать от своей жизни, каких надежд и какого зыбкого счастья? Продана. Отдана ради выгодной сделки. Всем всё равно, что она будет чувствовать. Только не Джонотану.
– Нет? Мне остановится? – он сделал маленький шаг назад, лишая надёжной опоры, вызывая острое чувство потери. – Не останавливаться? Так что же мне нельзя делать? Может быть, так?
Он перехватил её руки на своих плечах за запястья и поднял вверх, одновременно всем телом вжимая её в стену каюты, и прошептал на ухо:
– Когда будешь стонать, делай это тихо, моя госпожа. За стеной твой отец, а ты всё ещё не сказала, что именно его может рассердить.
Мысли потерялись, выпитый ром спутал все рассуждения в голове, а услышанная новость про брак окончательно выбила опору из-под ног.
– Джо-онни-и, – рвано дыша от наслаждения и ужаса быть пойманной, простонала Агата.
– Может быть, я не могу делать так? – одной рукой он удерживал её руки над головой, вжимая в деревянные панели, которыми была обшита каюта, отчего её грудь приподнялась и возбуждённые оголённые соски тёрлись о грубую ткань его кителя, и только тесное соприкосновение их тел удерживало упавшее на бёдра платье. – Мне остановиться?
Его горячая ладонь, задрав подол, легла внизу её живота, пальцы скользнули ещё выше и дотронулись до чувствительных складок, дразня, но не проникая внутрь. Весь мир сошёлся в этой точке, и Агата, кажется, потеряла связь со всем остальным.
– Нет, пожалуйста, – прошептала она в его приоткрытые губы, подаваясь бёдрами навстречу. – Пожалуйста, Джонотан.
– Когда ты станешь целиком моей, обещаю, ты будешь кричать во весь голос, – низкий прерывистый шёпот ещё больше подводил её к грани вместе с уверенными пальцами, толкнувшимися внутрь, туда, где было очень горячо и тесно. – А пока… тшш..
С этими словами его пальцы сначала выскользнули из неё, а потом толкнулись еще раз, болезненно-сладко задевая трепещущую точку где-то внутри, и Джонотан тихо заворчал, когда Агата цепко впилась пальцами в его плечо. Ещё немного – и попросту оборвёт пуговицы на кителе, за которые так отчаянно хватается, откинув назад голову и упираясь затылком в переборку.
– Капитан! Капитан! – заорали за дверью, точно знали, где его искать. – Шторм идёт!
Глава 8
Сирена
Джонотан выругался, и даже не мысленно.
Сдерживать себя и не наброситься на Агату, такую безумно желанную, разгорячённую, растрёпанную, было крайне сложно. Если бы его спросили, чего он желает больше всего на свете, ответом было бы – провести эту ночь с той, кто сводит с ума.
Агата уткнулась лицом ему в плечо, будто пыталась ещё спрятаться стыдливо после того, как так горячо поддавалась и отвечала на ласки. Они оба просто рехнулись. Жаль, что, услышав крик, Агата тут же очнулась и оттолкнула его прочь.
– Джонни, это… нельзя так, – она отчаянно краснела, тяжело дыша и пытаясь прикрыться. – Если кто-то узнает, если…
Он и впрямь погорячился и просто не мог остановиться. Но вид полуобнажённой Агаты с беззащитно поднятыми руками и высоко вздымающейся грудью, так сладко стонущей в его объятиях, был сильнее его и сорвал все запреты.
Он сдерживал магию, но её наслаждение было слишком ярким и манящим, и то, как было хорошо ей, заставляло и его тело гореть огнём. Какого морского демона их прервали именно в этот момент!..
Джонотан резко подхватил и донёс Агату до кровати у окна каюты, опустил на мягкое одеяло. Корабль качало уже не на шутку. Пламя свечей в канделябре тревожно колебалось и рассыпало сияющие блики по её нежной коже, покрывшейся лёгкой испариной. Похоже, без его присутствия не обойдутся.
Магический дар сходил с ума от пробуждённой в ней страсти – Джонотан ощущал её как свою. Агата тут же ухватилась руками за шею и попыталась привлечь к себе. Будто то, что он поцелует её сейчас, чуть пьяную и шальную от страсти, сделает эту сцену куда более благопристойной… соответствующей нормам? Джонотан оперся на руку, нависая над ней, а второй ладонью ласково коснулся алеющей щеки. Губы Агаты, припухшие от страсти, так и манили к себе. Как же удержаться?..
Упрямица ди Эмери ведь умеет просить, правда?
И неважно, что он сам хочет этого до смерти.
Она пыталась притянуть его к себе без лишних слов, но Джонни упрямо усмехнулся, удерживая её ладонью под затылком и гладя большим пальцем шею.
– Мы всё еще спорим? – выдохнул он ей в губы, вплетая пальцы в рассыпавшиеся каштановые кудри, отливающие в свете свечей драгоценным золотом, и не давая поднять голову. – Только попроси…
– Ненавижу тебя, – прошептала в ответ Агата.
– И кто из нас самый упрямый?
– Я думаю, ты сломаешься первым… – Агата моментально прикрылась одеялом и только обожгла дерзким взглядом из-под тёмных ресниц.
– Капитан! – заорали снова за дверью, уже с нотками испуга.
Джонотан с трудом приподнялся и сел на краю узкой кровати. До безумия хотелось послать к демонам и всю свою ответственность, и чувство долга, и этот проклятый спор – а заодно и отца Агаты с планами на выгодный брак!
Да она сущая сирена с невинным обликом, таящая в себе, кажется, не одну сотню сюрпризов. Вот и сейчас он не узнавал и узнавал её одновременно: этот дерзкий взгляд, невинно прикушенная губа, знакомые жесты – и одновременно что-то новое, дикое и первозданное в этой ярости.
Агата собрала одеяло в ворох и сердилась, но была так же желанна.
Прости, ди Эмери, но договор придётся нарушить. Он не
