Не дожидаясь ответа, не слыша, как Нико поправляет: «Кармела», Ларедо быстро выходит из комнаты.

Снаружи уже стемнело, идет дождь. От участка во все стороны разъезжаются служебные фургоны, вооруженные полицейские пробегают мимо Нико с Кармелой. Блики мигалок отражаются во влажном асфальте. Художник поднимает воротник косухи и делает Кармеле знак подойти ближе.

— Спокойно доходишь до угла, — командует он, — как будто мы просто беседуем, а на углу собираемся попрощаться.

Кармела бездумно подчиняется и шагает вперед, неся сумку на плече. Дождь мочит ее распущенные волосы. Ей не вернули резинку — или, может быть, засунули в ее сумку. Дождь и прохлада идут ей на пользу, но полицейская суматоха вокруг действует удручающе. Механический голос за спиной заставляет девушку обернуться. Посередине улицы движется бронированная полицейская машина. Мотор гудит басом, корпус весь черный, фары забраны решеткой — все это придает машине сходство с джипом из какого-то фантастического фильма. Броневик движется со степенностью динозавра, из динамиков летят записанные на пленку команды:

«Всем гражданским лицам. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и оставайтесь дома. Всем…»

Страх — как след от удара кулаком в солнечное сплетение. Что происходит? В участке она панически боялась, что ее начнут бить, но теперь ее тревога гораздо сильнее, и, как видно, встревожена не она одна. На улицах много народу: люди несутся по тротуарам, заскакивают в подъезды. Кажется, они сами не знают, от чего убегают.

Нико не ускоряет шаг, и бронемашина обгоняет их, почти оглушая. Прежде чем мужчина и девушка успевают дойти до угла, им преграждает дорогу полицейский в полном снаряжении. Совсем молодой парень, он даже на них не смотрит:

— Сеньор, внимание! Возвращайтесь домой! Не оставайтесь на улице!

— Что происходит?

— Беспорядки на Кастельяне! Сеньор, идите домой!

— Мы так и собираемся, — спокойно отвечает Нико. — Нам тут недалеко.

Так это или не так, полицейский проверить не успевает: его рация разражается треском и парень пробегает между Нико и Кармелой, задев их плечами. Нико поворачивается к девушке и протягивает руку, как будто прощаясь:

— Делай вид, что уходишь, но поглядывай на меня. Когда я дам знак, подходи.

Дождь хлещет все сильнее, асфальт под ногами начинает пузыриться. Кармела ищет укрытия под карнизом и наблюдает, как Нико перебегает улицу и уверенно направляется к красной машине, припаркованной в ряду других. Неужели Нико так удачно оставил свою машину рядом с участком, куда их привезли? Но стоит Нико ухватиться своими мощным руками за переднюю дверцу, как сигнализация взрывается яростным воем, а фары начинают мигать. Нико невозмутимо отходит от машины и направляется к следующей в ряду, белой «тойоте». Теперь он что-то держит в руке — кажется, это ременная пряжка. Вой сигнализации сливается с воем других машин, теперь этот вопль ужаса несется по всему городу.

Дверца «тойоты» открывается мгновенно. Нико садится и подзывает девушку. Когда промокшая Кармела забирается в салон, Нико сидит скрючившись, в пальцах у него два провода, торчащие из-под приборного щитка. Сверкают искры, мотор заводится.

— До того как стать художником, я был полицейским, а еще раньше — преступником, — поясняет Нико, сдавая назад и маневрируя. По улице проезжает еще один фургон, в противоположном направлении пробегает наряд СГО в шлемах и со щитами. — Печально, что тебя так напугали в участке. Уже понятно, шутить они не намерены…

— Не волнуйся, — отвечает она. — Спасибо, что помог. Куда мы едем?

— Ты же не поверила их бредням, будто это Логан и Стая убили семью в горах? Логан способен на многое, и они наверняка его ищут… но я уверен, что тут он ни при чем. Вот совсем ни при чем.

Кармела задумчиво кивает. Ей никак не удается выбросить из головы эти четыре фигуры: двое взрослых и две девочки маршируют размеренным шагом, как куклы на ниточках. Но теперь Кармела соединяет с этой картиной и другое воспоминание: стая голубей, испражнившихся над крышей ее дома. Неужели все это может быть как-то связано? Что вообще происходит?

— Я не поверила и четверти из того, что он нам наговорил, — отвечает Кармела.

— Я тоже. Это не было простое убийство. А здесь — не просто уличные беспорядки. Что-то меняется. Напрочь меняется. И думаю, Мандель знал, в чем тут дело.

— Но у нас нет его флешки. Ты успел скопировать?

Нико не подчиняется знаку «Уступите дорогу», машина летит к следующему перекрестку.

— Я пробовал, но копирование оказалось невозможно. Мандель был очень предусмотрительный дядька. Ай, чтоб тебя!.. — Нико резко бьет по тормозам. Полицейский кордон перекрыл улицу впереди, хотя машин и так мало. Нико крутит руль и уходит в узкий проулок. — Если это правда насчет комендантского часа, нужно как можно скорее выбираться из Мадрида…

— Почему? Куда мы едем?

— Кармела, я уверен, что есть и другая копия. Все, что я рассказал Ларедо, — это правда: письмо, камеры… Но это не вся правда. Мандель писал, что готовит сообщение еще и для Фатимы Кройер, той девочки, которая была с ним несколько лет назад. Я хочу найти Фатиму, и ты тоже мне нужна: кажется, ты единственный человек, способный расшифровать эти файлы.

— У Фатимы есть копия?

— Не знаю, но надеюсь. Плохая новость в том, что сегодня я позвонил ее сестре и она сказала, что Фатима вчера легла в психиатрический центр для детоксикации. Но я знаю, где ее искать: это та же лечебница, в которой лежал Мандель.

— Тогда, возможно, у нее и нет никакой флешки…

— Возможно, но Мандель просил меня защитить и ее — как и тебя. И я это сделаю.

— Защитить нас… Но от чего?

Художник включает дворники и дает самый расплывчатый ответ:

— От всего этого.