Солнце освещало ее с ног до головы и запуталось в светлых волосах, которые Ксения незаметно успела распустить по плечам. От этого вокруг ее головы возник сияющий золотой нимб. И очки темные она сняла, так что Григорий увидел ее голубые глаза. Но это потом, а сначала он поразился стройной фигуре, и вообще она показалась ему удивительно красивой.

— Я вас оставлю, — сказала хозяйка. Теперь в ее голосе слышалось легкое недовольство, но Григорий этого не заметил.

Ксения присела за столик.

— Ну, — опомнился Григорий, — давайте знакомиться. Кто же вы, прелестная незнакомка? Вы действительно состоите в родстве с… тетушкой?

Официантка принесла ему кофе, Ксения заказала тоже и, пока ждала, рассказала ему свою краткую историю.

— Можете мне не верить, но тетушка сама меня нашла и написала по электронной почте. Будем у компьютера, покажу.

— Да я верю, — улыбнулся Григорий, — вполне в духе тети Ани. Решила собрать всю родню и просто близких людей… с каждым поговорила, каждому обещала что-то подарить и вообще не обидеть. Знаете, я помню какие-то разговоры. Тетка очень сердилась на своего мужа, который помогает сводной сестре, жаловалась моей маме — дескать, вообще она ему никто, а он деньги посылает.

Ксения забеспокоилась было, что речь зайдет и о ней, то есть о дочери сводной сестры, но Григорий сказал, что о ее существовании никто из родственников понятия не имел. Что ж, это к лучшему.

Принесли кофе, и Ксения, попробовав, не удержалась от замечания, что кофе здесь варить не умеют.

— Да? — удивился Григорий. — А мне нравится. Сладко и крепко, а что еще нужно?

И такая непосредственность Ксении понравилась. Не стал поддакивать и врать, какой кофе он пил в Италии и в Париже, не стал пыжиться, а сказал честно. Может, и неплохой он человек, просто не повезло. И сейчас не повезет, поманит красивая жизнь и уйдет.

За кофе она искусно повернула разговор о нем самом.

Как известно, о себе, любимом, любой мужчина может говорить бесконечно, и никогда ему эта тема не наскучит. Григорий, однако, о себе распространялся скупо, сдержанно, немногословно. Ксения решила немного с ним пофлиртовать, и это он приветствовал. Да кто бы на его месте отказался…

После завтрака он предложил показать ей город, сказал, что у него есть свободное время. Так, будний день, а он никуда не торопится. Стало быть, уволился. В ожидании наследства. Ну-ну…

Центр города можно было обойти пешком за полчаса, и на главной пешеходной улице они встретили полноватую крашеную блондинку, которая буквально налетела на Григория.

— О, Эльвира! — Он не делал вид, что рад встрече. — Вот, разреши тебе представить Ксению…

Эльвира хотела посмотреть презрительно, вот, мол, уже нашел какую-то дешевку, еще и богатым не стал, а она уже прилипла в расчете на наследство, но разглядела одежду Ксении, а главное — сумку, и прикусила язык.

— Дочь сводной сестры дяди Николая, твой муж должен помнить ее мать.

— Откуда она взялась? — Теперь в голосе Эльвиры слышалась неприкрытая ненависть.

— Приехала по приглашению, — улыбнулась Ксения. — Приятно познакомиться!

Эльвира прошипела что-то нечленораздельное, из чего было ясно, что ей знакомиться неприятно, развернулась круто и ушла.

— Кажется, мне не слишком рады. — Ксения улыбнулась Григорию как сообщнику.

— Не обращайте внимания! — Он подхватил ее под руку, потому что какой-то шустрый парень на электрическом самокате едва не наехал прямо на них. — Она мне никогда не нравилась.

— Ты представляешь? — накинулась Эльвира на мужа, войдя в квартиру. — Приехала одна такая… говорит, что дочка сводной сестры дяди Николая! Гришка возле нее ходит, как кот возле сметаны. Губы уже раскатал! Да ты меня слушаешь ли?

Михаил оторвался от монитора и поглядел на Эльвиру удивленно:

— Какая дочка?

— Ксения Голубева! Паспорт ему показала! Да это еще проверить надо, Голубевых этих пруд пруди!

— Ну… что-то такое я помню, была у дяди Коли сводная сестра, дочка мачехи… кажется, она из дома рано уехала… моя мама тогда маленькая совсем была, с ней не общалась…

— Да что с тобой говорить! — в сердцах сказала Эльвира и закрыла за собой дверь ванной.

Там она пустила воду на полную мощность и достала из кармана халата телефон.

Ответ последовал далеко не сразу.

— Я же просил тебя не звонить! — раздался из трубки недовольный мужской голос. — Особенно в такое время… Ты же знаешь мои обстоятельства…

— Еще как знаю! — прошипела в трубку Эльвира. — Ох уж эти твои обстоятельства! Только о них и слышу! Мои обстоятельства, мои обстоятельства… Но ты мне не звонишь уже три дня! Я места себе не нахожу! Я схожу с ума! Валерик, давай увидимся завтра, на нашем прежнем месте… на том месте, где тогда, ты помнишь… у моего козла завтра офисный день, и я могу…

— «Я могу!» — передразнил ее собеседник. — Зато я не могу! Не могу — ты понимаешь?

— Не можешь или не хочешь? — всхлипнула Эльвира. — Ты уже забыл, что обещал мне? Что ты бросишь эти свои… обстоятельства и мы с тобой будем вместе!

— Ты отлично знаешь, что…

— Да, я знаю, что ты мне все время твердишь! Тебе нужны деньги! Я только об этом и слышу!

— Да, мне нужны деньги! Очень нужны! Я должен расплатиться с серьезными людьми, иначе… сама понимаешь. Это не просто слова, у меня и правда неприятности! А тут еще ты… Так что завтра ничего не получится, ни завтра, ни послезавтра!

— А что, если я достану деньги, много денег? — немного погодя спросила Эльвира совершенно другим голосом.

— Это только пустые разговоры! Откуда у тебя много денег?

— А вот и нет! Вот и не пустые! Ты же знаешь, что на днях умерла моя тетка, очень богатая…

— Ну и что с того? Во-первых, она не твоя тетка, а твоего… а ты здесь вообще ни при чем. А во-вторых, весь город знает, что тетку еще не разрешают хоронить и завещание до сих пор не вскрывали! Так что нечего зря болтать!

— Это все только вопрос времени! Ты ведь знаешь, что мой муж сделает все, что я ему велю.

— В-третьих, весь город знает, что по завещанию все достанется не тебе и даже не твоему мужу, а этому… как его… Григорию. Так что эту тему можно благополучно закрыть…

— А вот и нет! Это мы еще посмотрим! Но дело даже не в завещании… не только в завещании…

Эльвира вспомнила бархатную коробочку, которую подарила ей покойная старуха, вспомнила холодное синее сияние сапфиров.

— Короче, Валерочка, если я