Шрифт:
Закладка:
– Я ожидал, что рано или поздно он расскажет тебе. Джихян слишком обо мне беспокоится, – на выдохе произнес Худжун.
– Ты все еще любишь ее?
Слова вырвались случайно. Гынён часто попадала в неловкие ситуации из-за своей импульсивности. Ей не хватало умения вовремя остановиться. Задав вопрос, девушка прикусила губу.
– Любовь…
Некоторое время мужчина молчал. Гынён подумала, что ничего страшного, если он не станет отвечать. После рассказа Джихяна девушка жалела его. Она решила сосчитать до десяти и перевести разговор на другую тему. Антифанатка чувствовала стыд за свой заданный в лоб вопрос.
– Она была моей первой любовью. – Мужчина глубоко вздохнул, на его лице появилось раскаяние.
С похожим выражением он говорил о своей матери, но тут считывалось что-то еще. Или Гынён сама чувствовала себя неудобно, обсуждая эту тему.
– Разве мужчины говорят про свою первую любовь в прошедшем времени? – в замешательстве спросила Гынён. – Обычно вторая, третья любовь ощущаются не так, как первая. Поэтому именно она запоминается на всю жизнь.
Услышав слова Гынён, Худжун уткнулся подбородком в свой свитер и опустил взгляд. Действительно ли для него это в прошлом? Казалось, он все еще любил Инхён.
Внезапно на сердце у Гынён стало тяжело. Она начала задаваться вопросом, зачем вообще завела этот разговор.
– Она, Инхён, навсегда останется со мной.
Сердце девушки сжалось от слов Худжуна.
– Я всегда буду помнить ее и сожалеть о том, как все вышло. Чувствую боль, но никак не могу ее выразить. Уверен, в будущем она никуда не исчезнет. – Мужчина говорил словно не о любви, а лишь о болезненном воспоминании, ране в сердце, лихорадке и слабости.
Возможно, там уже не осталось места для любви? Гынён вдруг захотелось так думать. Сердце девушки бешено билось. Она вспомнила свою первую любовь, сложившуюся тоже непросто.
– Сколько уже можно не давать людям спать? Убирайтесь отсюда! – закричал отец девушки из окна и тут же закашлялся.
– Ха-ха!
Гынён и Худжун залились смехом. Еще минуту назад они обсуждали тяжелые моменты жизни, но сейчас ту атмосферу прервал пьяный мужчина. Теперь уж точно не хотелось грустить.
После рассказа Худжуна о матери девушке показалось, что она начала чуть больше его понимать. Гынён прикоснулась к той боли, о которой мало кому рассказывают и которая разрывает сердце изо дня в день на мелкие клочки. Пока она слушала рассказ певца, на душе у нее стало тяжело.
Сможет ли Худжун еще когда-нибудь полюбить? Так странно: страдала от прошлых отношений не Гынён, но отчего же заныло ее сердце?
Она лежала на одеяле, едва в силах уснуть из-за вихря мыслей, кружившегося в голове. Почему же ее так мучила чужая боль? Девушка чувствовала себя жалко.
Она натянула на себя одеяло и попыталась забыться сном.
Гынён смогла уснуть только под утро и даже не подозревала, что уже далеко за полдень. Разбудил ее слабый звук ударов за окном.
Еще вчера девушка сообщила о намерении сегодня вернуться в Сеул и завтра встретить Новый год там. Ей до безумия не хотелось открывать глаза, но удары все не стихали.
Сонная Гынён вылезла из-под одеяла и вышла во двор. Она потерла глаза, не в силах поверить в то, что увидела. Потерла снова, но ничего не изменилось.
Худжун с повязанным вокруг талии джемпером бил палкой по фасолевым стручкам на полу.
Бах! Бах!
По всему двору разносились глухие удары. Как давно он этим занимается? Пот на его лбу блестел на солнце.
– Что ты делаешь? – Гынён еще раз потерла глаза.
Мужчина повернулся в ее сторону и уставился на нее взором, горящим ярче, чем полуденное солнце.
– Ах, он трудится еще с рассвета! Такой работящий! – с гордостью сказала мама Гынён и вылила воду из миски на дорогу.
– Ты точно знаешь, что нужно делать? – удивленно спросила Гынён.
– Он спросил у меня. – Мама с невозмутимым лицом вылила еще одну миску с водой на землю, а затем вернулась на кухню.
– Давай я сделаю. – Гынён взяла куртку.
Мужчина посмотрел на нее с обидой.
– Думаешь, я сам не справлюсь? – недовольно спросил Худжун.
Гынён непонимающе покачала головой.
– В доме сейчас только ты, я и твоя мама. Как думаешь, кто заставил меня этим заниматься?
– Мама? – с удивлением спросила Гынён.
– Ну вот, сама догадалась. Я уснул на рассвете из-за шума в окнах. По ощущениям, я спал не больше тридцати минут, но твоя мама зашла ко мне в комнату, чтобы проверить, сплю я или нет. Сказала, солнце уже высоко и нужно начинать работать. – Худжун изобразил голос матери Гынён. – У меня не оставалось выбора!
– Ха! – Девушка еле сдерживала смех.
– Мама! Обычно фасоль собирают осенью. Может, у нас еще есть что почистить? – закричала Гынён.
– А что такого? Он молодой, здоровый, почему бы и не поработать? Ему все равно нечем заняться.
Картина во дворе напоминала Гынён сцену из фильма, где мама решила загрузить работой парня, докучавшего ее дочери.
– Нехорошо, если столько добра пропадет, – произнес отец, собрав мешки и перетащив их в другой конец двора. – Интересно, скоро он уже выдохнется? – тихо добавил он, заходя в дом.
От тяжелой работы Худжун начинал злиться, но из последних сил бил палкой фасоль. Не нужно обладать экстрасенсорными способностями, чтобы понять степень его недовольства.
Глава 4. Путешествие на машине
Ближе к вечеру мать Гынён сварила фасолевый суп и приготовила рисовые лепешки. Только после ужина Худжун и Гынён смогли отправиться в обратный путь.
– Посмотри на мои руки! Ощущение, будто они больше не зашевелятся. Ты хоть понимаешь, что это значит? А если я не смогу больше выступать? Запомни, вся ответственность ляжет на тебя!
Всю дорогу до Сеула Худжун ворчал, как старый дед.
– Тогда бросай шоу и иди играть роль крестьянина в исторической драме, – фыркнула Гынён.
– Я разве похож на крестьянина? – разъяренно спросил Худжун.
Худжун снова вернулся в свое прежнее состояние, и их разговор под звездами стал казаться слишком неправдоподобным. Однако девушка вовсе не устала от его недовольств.
– Зато теперь ты любому сможешь провести мастер-класс. – Гынён не могла перестать смеяться.
– Почему мы не отправились в Сеул раньше? Тогда мне не пришлось бы проходить через этот ад. Правда, что теперь делать с руками? – Худжун
