Мила одной рукой машинально наглаживала млеющего от удовольствия громадного Серёгиного пса Полкана, а другой – крошечную чёрно-белую чихуа – свою тёзку.

Сергей выглянул из-за бортика кроватки, который закрепил на место и увидел, что она чуть не плачет.

– Мил, ну, что ты? Ничего такого страшного не случилось…

– Не обращай внимания! Я просто никак привыкнуть не могу, что можно вот так… Своему же внуку жизнь портить. Главное, что Максу это реально трудно пережить.

– Да уж… Дед их с Вадимом дрессировал на совесть – его одобрение было самым главным и важным в их жизни. А тут мало того, что не одобрение, так ещё и прямое давление! Надеялся я, что дед до этого не дойдёт, но видимо, у него совсем рычагов воздействия на Вадьку не осталось, вот он и решил Макса срочно вернуть.

Когда Макс приволок Милину сумку, отобрал у брата отвёртку и полез привинчивать второй бортик кровати, Сергей от души ему посочувствовал.

– Ну, дед и учинил! Устроил атаку, специально сотворил Максу проблемы… – Сергей в очередной раз порадовался, что выбрал своей сферой деятельности НЕ химию. – И меня академик Вяземский загнобил бы! – покачал он головой.

Милу Сергей попросил заварить чай, а сам хмуро уставился на Макса.

– Ну, что опять морской бой? Пробоина у мачты, штурвал в руках горит? – Сергей напомнил Максу их детскую присказку, которую не так уж и давно, а кажется сто лет назад, говорил ему сам Макс.

– А! Мила уже сказала… То-то я удивился, зачем она меня к тебе приволокла – ты и сам отлично всё тут сделал. Да, загнали… Что-то прямо совсем загнали! Не-вы-но-си-мо! Этот гад – Валенков цепляется к каждому слову, к каждому результату! Серёга, к ПРАВИЛЬНЫМ результатам! Вчера вообще заявил, что уволит! Но я уже решил, что это всё фигня. Я сам уволюсь и буду…

– Так, погоди! Куда тебя понесло? С чего это ты собрался увольняться?

– Ну, не свет же клином сошёлся на этой науке! Ты вот и без неё деньги зарабатываешь!

– Ты меня-то с собой не ровняй. У меня и таких мозгов как у вас с Вадькой, на химию заточенных, никогда и не было! Тебе в репетиторство идти можно, только если больше никаких иных способов работать и кормить семью не будет. Правда, тогда уже и грузчиком можно. Но у тебя-то есть выход! Просто подожди, потерпи! Глупо отказываться от своего призвания из-за подлой рожи дедовского ученичка!

– Да я-то ладно! Но Мила переживает.

– Поздравляю тебя Шарик, ты балбес! – сообщил ему Сергей. – Нет, я правда, поздравляю! И правда, что ты глупость делаешь. Она же за тебя переживает, что ты уйдёшь от своего дела! Реально своего! Сейчас тебе надо не метаться, а зубы сжать и просто перетерпеть! Пусть дедов ученик хоть по стенке вокруг бегает! Уволить он тебя сам не уволит – как же так, это репутацию может испортить внуку академика Вяземского. Да его дед за подобное пополам перекусит.

– Ну, это да… – согласился Макс.

– Вот именно, что да! Значит, просто терпи и Милу не пугай, она у тебя молодец.

Он утянул Макса на балкон, они довольно долго разговаривали, а вернувшись в комнату, где Мила уже заканчивала привязывать к кровати мягкие бортики с изображением пчёлок, Макс и чувствовал себя и выглядел так, словно с него сняли какой-то непомерный груз.

– И правда, чего меня так понесло? Ну, да… дед в своём репертуаре. Ну, Валенков, паразит, допёк, угрожает, что уволит, только у него кишка тонка и чего уж так всё бросать-то? Ничего, пробьёмся! Ладно бы у меня Мила какие-то скандалы закатывала, мол, деньги нужны срочно и побольше! Так нет, она меня поддерживает, а я что заистерил? Да пошло оно всё! Пробьёмся! Главное-то что? У меня есть СЕМЬЯ! И она неожиданно большая, гораздо больше, чем я мог рассчитывать! Мой ближний круг…

Макс получил лишнее подтверждение этого, когда почти ночью позвонил Вадим.

– Ты как? Мама сказала, что дед гайки закрутил?

– Ну, да… старается выжить с работы.

– Держись! Не включай оскорблённого гения, не истери, просто терпи. Это ненадолго!

– За оскорбленного гения я б тебя треснул, но далековато находишься… – проворчал Макс, у которого на душе стало так спокойно и тепло, словно и не было последних недель, изводящих его до потери уверенности в себе, до метаний.

– Ладно-ладно, ещё неизвестно, кто кого! Ты чего не позвонил, чудик?

– Да как-то… непривычно.

– Знаю! Но ты привыкай! Нам обоим нужно привыкать, что мы реально братья! А! Ты в курсе, что наша матушка с вашей Елизаветой творят? Отец звонил, слёзно жаловался, а меня такой смех разобрал, что он аж обиделся.

– А что такое? – развеселился Макс.

– Мама купила пару этих… как их… цесарок! Назвала Адам и Ева. – фыркнул Вадим. – Так что теперь у неё из взрослых птиц петух, пять куриц, и пара этих пташек. Мама-то утверждает, что они склёвывают кучу всякой вредной насекомой пакости, и лапами не гребут, то есть их в цветники пускать можно, а отец жалуется, что они совершенно чокнутые на всю голову и орут. Нет, даже не так… Они ОРУТ! Так что ты отмщён – когда дед узрел ЭТО у своего кабинета, то начал было вопить, чтобы мама их убрала, а они кааааак загомонили в ответ! Отец сказал, что он не чаял в Питер уехать, но и на полдороги это трио было преотлично слышно… Но самое-то страшно для папеньки было не это!

– Что? Ещё что-то? – Макс машинально набрал на ноуте «цесарки» и хрюкал при виде фото. Представив реакцию деда, он ощутил, что его недавняя злость просто куда-то испарилась!

– Ага! – Вадим явно торжествовал. – Мама пока покупала цесарок, услышала, что есть ещё такие куры, которые не гребутся. Они вообще ручные, умные как попугаи, а ещё, они пушистые!

– Не слыхал про таких…

– Да и я не знал, что такое бывает. Но теперь они у мамы есть! Правда, ещё маленькие, в коробке живут, а мама сидит над ними и млеет.

– Ошалеть! – только и выговорил Макс. – Хотя, что удивляюсь… там же Елизавета.

– Знаешь, я маму никогда такой счастливой не видел, – вдруг сказал Вадим. – Если бы я знал, что ей птицы нужны для этого, то я бы сам ей курятник построил.

– И деда не послушал бы? – фыркнул Макс.

– Я сейчас вообще понять не могу, а чего мы так вокруг бегали? Что это было? Зачем? Ну,