— Полагаю, возвращаться. — Крошечный комочек страха пронзил меня насквозь. — Может быть, поедем более длинным и извилистым путем. — За окном солнце поднялось еще выше. Наверху я услышала, как в одной из ванных комнат заструилась вода.

С минуту он смотрел на меня, словно что-то обдумывая. Я повернулась, сорвала сухую листву, опрыскала верхние листья из пульверизатора, добавила немного воды в почву и пропела незатейливую мелодию.

— Какая остановка до сих пор была твоей любимой?

Я посмотрела на него.

— Ты никогда не путешествовал, Трэвис Хейл?

Он пожал плечами.

— Не совсем. Несколько поездок на весенние каникулы. Но не могу вспомнить слишком много из того, что произошло на них. Время от времени у меня мелькают смутные воспоминания о конкурсе мокрых футболок и длинной череде шотов Куэрво, но это все. — Он замедлился в своих ласках, пока говорил, и Клавдия снова ударила его головой, чтобы он возобновил почесывание.

Я покачала головой, но рассмеялась как над его комментарием, так и над кошачьей самкой с очевидной влюбленностью.

— До этого я тоже мало путешествовала. — На самом деле, вообще нет. — Мне нравилось что-то в каждом месте, потому что все было новым, но, если бы мне пришлось выбрать одно? То, честно говоря, я бы выбрала это. — Я поставила лейку и повернулась к нему.

Он выглядел слегка удивленным, но довольным. Клавдия выгнула спину, наслаждаясь тем, как его пальцы гладят ее позвоночник. Что-то сжалось внутри меня, когда я увидела, как его большая загорелая рука лениво провела по шерсти животного.

— Это хорошее одобрение, — сказал он, его голос был полон искренности. Я вгляделась в выражение его лица. Он удивил меня. У меня было совсем другое впечатление о нем, когда мы впервые встретились. Но у Трэвиса Хейла было много слоев. Он был хорошим слушателем. У него была способность смеяться над собой и принимать некоторые добродушные шутки, а это означало, что у него была хотя бы капля смирения. Он был полицейским из маленького городка, который, очевидно, очень гордился своим городом, но для него также было важно быть «своим» для толпы. Он был таким мужественным, и все же в данный момент носил с собой кошку-инвалида, потому что наблюдение за тем, как она боролась, идя из комнаты в комнату позади нас, вынудило его помочь ей. Да, определенно много слоев. Чудо из всех чудес. Не то чтобы у меня было время отклеивать их, но я могла оценить человека, который в конечном итоге оказался больше, чем первое впечатление. Обычно я сразу же определяла людей и редко ошибалась. Когда-то это означало само мое выживание.

Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, солнечный свет струился в комнату, а дом на верхнем этаже просто оживал, мурлыканье довольной кошки мягко вибрировало между нами. Я закрыла глаза и насладилась тишиной. В одиночестве. Ну, с моим новым другом. Моим луковым человеком, с множеством слоев.

— О чем думаешь? — тихо спросил он.

Мои глаза открылись, и я наклонила голову. Трэвис мог бы избегать меня за то, что сделал Истон. Он мог бы заставить и меня страдать за это, другие определенно считали меня виновной соучастницей после того, как Истон обижал их. Но шериф полиции Трэвис Хейл этого не делал. Это что-то говорило о нем. И я была благодарна за это.

— Подумала о том, что рада, что мы друзья.

Он улыбнулся.

— Я тоже.

Глава 8

Трэвис

— Кто этот новенький парень? — небрежно спросил я, словно не зная ответа, взглянув на миссис Херст, одного из менеджеров гольф-теннисного клуба.

Она подняла глаза от бумажной работы за столом с большим зонтом, закрывающим солнце, и посмотрела туда, куда я склонил голову. Истон Торрес наклонился и поднял мяч, а затем подошел к другому и тоже поднял его.

— Его зовут Истон Торрес. Он сезонный работник. Тот, за которым обычно тянется вереница женщин, — сказала она, улыбаясь мне. — Здравствуйте, шериф Хейл.

Я улыбнулся в ответ.

— Как поживаете, миссис Херст?

— Я в порядке, спасибо. Почему Вы спрашиваете об Истоне? — Как будто он услышал свое имя — хотя это было невозможно, потому что расстояние было слишком велико, и мы говорили тихо — он поднял голову, его глаза расширились, когда он посмотрел между мной и миссис Херст. Я лукаво улыбнулся и поднял бутылку с водой. Он опустил голову и поспешил прочь, сжимая в руке мяч, оставив на пустом корте еще множество теннисных мячей.

Я поднес бутылку ко рту, давая себе время подумать, как ответить на ее вопрос. Миссис Херст была одной из немногих в клубе, кто не жил в Каллиопе, когда разразился скандал с моей матерью. Поэтому, если она и осуждала нас, то только потому, что слышала сплетни, а не потому, что была лично заинтересована в многочисленных предательствах Виктории Хейл и ее окончательном изгнании. Когда я увидел, что она сидит одна за столом, а Истон прямо передо мной, это показалось мне хорошей возможностью посеять семечко или два. На всякий случай. Я лениво побарабанил пальцами по кирпичной колонне рядом с собой. Тук-тук-тук… Но что, если я сделаю больше, чем посажу семя? Что произойдет, если я скажу ей, что Истон находится под неофициальным расследованием — что было правдой — что потенциально может привести к скандалу, который вызовет негативную критику в клубе — что, опять же, было правдой. Потенциально. Эта идея мгновенно возникла в моем мозгу. Мне необходимо лишь правильно сформулировать это.

Смех донесся со стороны смузи-бара за углом, недалеко от которого я стоял.

«Прими извинения. От его имени».

Если бы я все правильно сформулировал, миссис Херст, скорее всего, нашла бы причину уволить Истона. Кому нужен был потенциальный скандал, вызванный временным сотрудником?

«Ты не можешь извиняться за кого-то другого».

«Нет. Я знаю. Знаю это».

Конечно, если Истона уволят из клуба, это скажется и на его сестре.

Я поднял руку, потирая глаз.

«О чем ты думаешь?»

«Подумала о том, что рада, что мы друзья».

«Я тоже».

Этот особый смех снова достиг моих ушей, и ход моих мыслей относительно Истона рассеялся.

По крайней мере, пока он все еще работает в клубе, я могу продолжать следить за ним как на работе, так и дома. Держать его в напряжении.

Я вздохнул и выбросил пустую бутылку в мусорное ведро.

— Не берите в голову. На минуту мне показалось, что это кто-то другой.

— Ах. Что ж, в любом случае,