Организованные реквизиции художественных ценностей были подготовлены германскими искусствоведами и музейными экспертами, которые составили списки имевшихся на оккупированных или еще не оккупированных территориях произведений искусства, представлявших интерес по различным критериям. О преобладавшем среди этих людей образе мышления свидетельствует так называемый доклад Кюммеля – перечень произведений искусства, «которые за последние три столетия были <…> уничтожены <…> или вывезены без нашей воли с территории нынешнего Великогерманского рейха и с оккупированных западных территорий, являвшихся частью Германского рейха в 1500 году или ставших таковыми позднее»; Отто Кюммель, генеральный директор берлинских музеев, составил этот перечень в 1940 году по приказу министра народного просвещения и пропаганды Йозефа Геббельса142. По словам Кюммеля, его список представлял «первую и ясную картину грабежа произведений искусства, совершенного в отношении Германии». В него не вошли произведения, «забранные» Россией и Италией, – предположительно потому, что, когда составлялся перечень, эти два государства были союзниками Германского рейха; отдельное поручение касалось списка произведений искусства, находившихся в Польше. В качестве главного виновника в докладе Кюммеля фигурировала Франция, поэтому в нем, например, перечислялись предметы, вывезенные во время Наполеоновских войн из Кассельской картинной галереи во Францию, а оттуда в Россию и в 1940 году находившиеся в Эрмитаже143.

Отто Кюммель готовил свой доклад не один, у него были помощники, в частности прибалтийский немец Нильс фон Хольст, работавший с 1938 года в Государственных музеях в Берлине144. Хольст составил еще один, собственный перечень, где указал произведения искусства, которым, по его мнению, тоже полагалось быть в германских музеях. Информацию для этого перечня он собрал, когда в конце 1939‐го и в 1940‐м ездил в Прибалтику и в СССР в составе делегации Министерства иностранных дел, ведшей переговоры о передаче Германии культурных ценностей, принадлежавших прибалтийским немцам. Визит этой делегации следует рассматривать в контексте заключенного 23 августа 1939 года германо-советского пакта о ненападении, а также последующего договора о дружбе и границе и секретных дополнительных протоколов, подписанных 28 сентября 1939 года: согласно этим тайным договоренностям, к советской сфере интересов были отнесены страны Прибалтики, Бессарабия и Северная Буковина. После заключения договоров Берлин настойчиво призывал всех прибалтийских немцев и этнических немцев в Румынии вернуться «домой в рейх»145. В нарушение международного права на западе Польши была образована и присоединена к Германскому рейху область «рейхсгау Вартеланд»146; более полумиллиона поляков были изгнаны из нее на восток, во вновь созданное «генерал-губернаторство», а переселившимся в Вартеланд из Прибалтики и Румынии немцам предоставлялась земля, компенсировавшая угодья, которые они покинули. Переговоры о передаче немецких культурных ценностей Министерство иностранных дел Германии в конце 1939 года вело с еще формально независимыми Эстонией и Латвией, а после их аннексии Советским Союзом летом 1940 года – с Москвой.

Хольст воспользовался этими переговорами для посещения музеев Москвы и Ленинграда, а также пригородных дворцов и как бы мимоходом высматривал произведения немецкого – в самом широком смысле этого слова – и западного искусства147. Неясно, действовал ли он по собственной инициативе, по поручению своего работодателя или третьего лица; в марте 1941 года в письме, отправленном в посольство Германии в Москве, он ссылался и на Кюммеля, и на Ханса Поссе – директора Дрезденской галереи и специального уполномоченного по проекту «Музея фюрера» в Линце148. Как бы там ни было, Хольст составил перечень (разбитый по музеям) тех произведений искусства, которые он предложил приобрести директорам немецких музеев149.

Нильс фон Хольст, считавший себя знатоком искусства в Восточной Европе, принял участие еще в одной кампании. Вместе с марбургским искусствоведом Рихардом Хаманом-Маклином он организовал экспедицию, которая с марта по ноябрь 1940 года фотографировала недвижимые немецкие культурные ценности в Прибалтике150. Интерпретировать эту акцию можно по-разному. Возможно, искусствоведы сочли, что прибалтийские страны как регион немецкой культуры безвозвратно потеряны: в таком случае их цель состояла в том, чтобы зафиксировать имевшуюся там немецкую архитектуру хотя бы на фотографиях. В пользу этой версии говорит то, что фотографии предполагалось сдать в фотоархив Прусского научно-исследовательского института истории искусств в Марбурге151. А может быть, – как в фотоэкспедиции, проходившей чуть ранее по оккупированной Франции152, – фотографии должны были документально зафиксировать состояние построек, иными словами, с их помощью предусмотрительно готовились доказательства ущерба, который будет нанесен этим зданиям войной. В свете нацистской идеологии «завоевания жизненного пространства на Востоке» вторая версия представляется более правдоподобной.

2. ПРЕРОГАТИВА ФЮРЕРА, МИНИСТЕРСТВО ОККУПИРОВАННЫХ ВОСТОЧНЫХ ТЕРРИТОРИЙ И ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ РЕЙХСЛЯЙТЕРА РОЗЕНБЕРГА

Коллекциями советских музеев, библиотек и архивов интересовались те же учреждения нацистского рейха, которые активно действовали в других оккупированных странах Европы. Гитлер издал указ о «прерогативе фюрера», закрепив за собой право первоочередного отбора захваченных предметов для коллекции «Музея фюрера», который он планировал создать в Линце153. Действие этой прерогативы, согласно директиве 20 июля 1941 года, распространялось и на территорию СССР154. Ханс Поссе рекомендовал поручить «изъятие и сохранение» предметов для «Музея фюрера» Нильсу фон Хольсту, который в то время находился в Прибалтике155. После решения не брать Ленинград, то есть когда стало ясно, что художественные сокровища Эрмитажа для немцев недосягаемы, источники больше не упоминают о деятельности Поссе156. Хольст остался в Риге и в дальнейшем не играл никакой роли в «изъятии и сохранении» произведений искусства на северо-западе России. Последующее вмешательство высшего нацистского партийного руководства в вопросы, касавшиеся вывоза произведений искусства из этого региона, можно предполагать только в двух случаях, а именно: демонтажа и вывоза Янтарной комнаты и фонтана «Нептун», о чем в источниках сохранились лишь косвенные свидетельства157.

Однако сказанное не означает, что высшие партийные функционеры и чиновники рейха не проявляли интереса к находившимся в Советском Союзе предметам искусства: в тех оккупированных областях, где немцы успели установить гражданскую администрацию, бонзы пользовались своим положением для того, чтобы приобретать произведения искусства для себя или для своих учреждений. Немецкую гражданскую администрацию планировалось создать как можно скорее на всех оккупированных территориях. Имперское министерство оккупированных восточных территорий, главой которого Гитлер назначил 17 июля 1941 года прибалтийского немца Альфреда Розенберга158, образовало рейхскомиссариаты «Остланд» и «Украина» (комиссар последнего, Эрих Кох, «собрал» собственную крупную коллекцию159). Территории, где продолжались боевые действия, оставались в подчинении военной, а не гражданской администрации. К ним относился и северо-запад России. Здесь возможность