знаешь, каким он становится, когда голоден. Я приду через несколько минут.

— Верно. Тогда я оставлю тебя наедине. Спасибо, Мия.

— Не за что, — бормочет она. — Спасибо, что приготовил мне ужин. Большую часть времени ты осел, но иногда я вижу в тебе проблеск того парня, которого когда-то знала.

Я отхожу от Мии и на несколько секунд задерживаюсь в дверном проеме, чтобы понаблюдать за ней в действии. Она втирает моющее средство в ткань, не обращая внимания на то, что я все еще нахожусь с ней в комнате. Размышляя над ее словами, я превращаюсь в человека, которым когда-то был рядом с Мией.

— Расскажи мне что-нибудь хорошее, — говорю я.

Она перестает двигаться и смотрит на меня через плечо:

— Что, если я захочу начать с чего-нибудь плохого?

Я улыбаюсь ей:

— Сегодня вечером я хочу услышать от тебя только хорошее.

Она улыбается так широко, что это отражается в ее голубых глазах:

— Это произошло минуту назад. Ты всегда был для меня чем-то хорошим.

Мне требуется каждая капля самообладания, которая есть во мне, чтобы не сократить расстояние между нами, и не поцеловать Мию так, как я хотел сделать это годами. Вместо этого я решаю оставить ее с чем-то лучшим.

— И ты для меня, — признаю я.

Это правда.

Ее лицо светится счастьем, и я рад, что в кои-то веки могу подарить ей улыбку, даже если она продлится недолго.

Мия была моим лучиком солнца в самые мрачные дни с моим отцом. Жаль, что я должен уйти, как будто этого никогда не происходило. Как я могу вести себя нормально рядом с Уиллом, когда все чувства, которые я когда-либо испытывал к Мие, всплывают на поверхность каждый раз, когда она находится со мной в одной комнате?

Нам нужна дистанция. Поэтому, я поступаю правильно и выхожу из комнаты, не сказав больше ни слова, желая, чтобы Мия не была младшей сестрой моего лучшего друга.

9

Мия

После инцидента с Итаном в прачечной мне трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме его рта, во время ужина. Я наблюдаю за Итаном, как ястреб, пока он болтает с моим братом о хоккее. Я отключаюсь, не проявляя никакого интереса к их разговору. Я все еще ничего не знаю о хоккее, даже спустя столько лет. И я не хочу изучать.

Между пережевыванием Уилл спрашивает, не хочу ли я еще вина.

— Угу, — я ставлю свой бокал на середину стола, чтобы снова наполнить его.

Мне нужно столько алкоголя, сколько я смогу выпить за одну ночь после того, как чуть не поцеловала Итана. О чем он думал, подходя ко мне так близко? Итан предпринимает какие-то действия каждый раз, когда мы остаемся наедине, и меня от этого тошнит. Рядом с Итаном я теряю самоконтроль. Если бы он поцеловал меня, я бы не остановила его. Но одному из нас нужно взять себя в руки. Либо он пытается меня помучить, либо хочет моей смерти. Вероятно, и то, и другое.

В середине нашего восхитительного ужина Уилл встает из-за стола, чтобы открыть еще одну бутылку красного вина. Возвращаясь к столику, он спрашивает:

— Готова пойти с нами в клуб?

Я в замешательстве тычу пальцем себе в грудь:

— Ты со мной разговариваешь?

Уилл смеется и снова занимает свое место за столом:

— Да. С кем еще я могу разговаривать?

— С Итаном, — говорю я, заявляя то, что, по-моему, очевидно.

Когда речь заходит о «с нами», это может означать Уилла и его «перепихон недели», насколько я знаю. Как и Итан, мой брат — законченный распутник.

— Ты идешь, — рычит Итан. — И это не просьба.

Я качаю головой, глядя на него:

— Ты меня не контролируешь. И я не из клубных людей. Идите без меня.

— Такого понятия, как клубный, не существует, — раздраженно говорит Итан. — Ты либо любишь повеселиться, либо нет, а поскольку у тебя характер девяностолетней леди, у нас нет другого выбора, кроме как похитить тебя, если ты не пойдешь добровольно.

— Вау! — мой рот широко открывается от шока. — Это, должно быть, чертовски крутой клуб, если вы прибегаете к угрозам.

— Мы были там несколько раз, — добавляет Уилл. — Там довольно круто. Просто пойдем с нами. Поживи немного, Ми.

— Что за клуб?

Уилл вздыхает с облегчением:

— Он называется «Шестой этаж».

— О, место на Делавэр-авеню?

Уилл кивает.

— Надень что-нибудь сексуальное, — добавляет Итан. — Никаких старомодных свитеров и пижамных штанов.

Лицо Уилла морщится от отвращения, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Итана:

— Чувак, не говори моей сестре надевать сексуальную одежду. Мерзость. Она может надеть свитер с высоким воротом до щиколоток, мне все равно. Я даже за.

Итан смеется. Уилл нет, на его лице все еще отражается отвращение ко мне в распутной одежде. Не то чтобы я стала бы их носить, даже если бы у меня было то, что могло бы сойти за клубную одежду.

— У меня нет ничего из одежды, которую кто-либо из вас счел бы подходящей, так что на меня не рассчитывайте.

— Не веди себя так, Мия, — Уилл отламывает кусочек чесночного хлеба и запихивает половину в рот, говоря между жеванием. — Ты никогда не делаешь ничего даже отдаленно веселого. Я перекину тебя через плечо в том, что на тебе надето, если понадобится.

Я закатываю глаза, глядя на него:

— Похоже, никто из вас не понимает, что у меня есть только рабочая одежда и вещи для отдыха дома, такие как джинсы и футболка.

— Тогда не думай об этом как о клубе, — говорит Уилл. — Это не что иное, как огромный бар, в котором играет техно-музыка и устраиваются сумасшедшие рейвы.

— Уверен, у тебя в шкафу есть по крайней мере одно платье, — говорит Итан. — Может, даже юбка. Иди посмотри, и, если ты ничего не найдешь, я отведу тебя в магазин.

— Мне же завтра на работу, — ною я.

Сейчас я бы сделала все, что угодно, лишь бы не идти с ними. Я больше люблю пить водку из бутылки, поедая чипсы и играя на своем потрепанном «МакБук» на диване, как девчонка. Уилл всегда был общительным братом и постоянным центром внимания. Мы не смогли бы быть более противоположными. Итан всегда был чем-то между нами двумя, но это было тогда. Не знаю, каким человеком он стал сейчас. Но я хочу узнать его получше. Очень сильно.

* * *

Тридцать минут спустя я роюсь в своем шкафу, совершенно расстроенная и готовая