отвращения и проворчала:

— Просто интересно, сколько девушек тебя бросили после завтрака на холоде?

— Ты первая, кого я привел на пикник.

— Какая, право слово, честь, что ты решил отработать на мне новый приемчик. Я трепещу!

— Ты, главное, не влюбись. Влюбиться в меня будет полным провалом, — хмыкнул он.

Я посмотрела на него, как на недоумка. Закари насмешливо отсалютовал термосом со сладкой бурдой, которую кофе не назовет ни один нормальный человек.

— Ты прав, — согласилась я. — Влюбиться в человека, растрепавшего по академии о моей двуликости, будет сокрушительным фиаско.

— Зато ты дала сумасшедшей первокурснице адрес моей матери. Она каждый день отправляла ей письма и доказывала, что ждет от меня ребенка.

Он даже не представляет, чего мне стоило отыскать этот адрес! Пришлось провести настоящее расследование. До сих пор испытываю гордость.

— Признайся, энергичный садовник, в тот раз тебя тоже хотели женить? — ухмыльнулась я.

— Нет, — хмыкнул Торстен. — У нас с ней никогда ничего не было.

— Врешь ведь, — сощурилась я.

— Ты удивишься, но я разборчив в выборе девушек.

У меня врывался смешок.

— Да ты, похоже, действительно в это веришь. В таком случае, что тебя заставило соблазнить Верду?

— Кого? — не вспомнил он.

— Мою бывшую соседку по общежитию, — подсказала я. — Вряд ли она в твоем вкусе.

— Да, но она была твоей единственной подругой, — невозмутимо согласился Закари, не открыв мне ничего нового. — Ты забавно злилась.

Скажу больше: не просто злилась — бесилась, мечтала сеять светлую благодать на каждого встречного, но только бессильно наблюдала за их стремительным романом. Верда переметнулась в стан врага и молчком переехала на другой этаж. Торстен, лишив меня подруги, немедленно потерял интерес, а в расставании она обвинила меня. И, наверное, была права. Вряд ли Закари обратил бы внимание на скромную первокурсницу, не будь мы с ней близки.

— Зато ко мне подселили Эмбер, и я только выиграла, — заключила я.

— Не благодари, милая, — нахально улыбнулся он.

— Давай договоримся, что «милыми» ты будешь называть своих подружек, — скривилась я. — Понимаю, ты в них путаешься и спасаешься коллективным прозвищем, но у меня, знаешь ли, есть имя. Если что, оно тоже начинается на литеру «эм».

— А как тебя называет твой парень? — полюбопытствовал Закари.

— Мартой.

— Какие вы оба унылые, — внезапно он принялся меня дразнить. — Ты встречаешься с ботаником, да? Марта.

— Тебя совершенно не касается, с кем я действительно встречаюсь.

— Признайся, вы проводите вечера в библиотеке, вместе читаете скучные книжки, пьете черный кофе и даже за руки держитесь, когда никто не видит, — не унимался он.

— Не надо так громко завидовать, — не поддалась я на подначку. — Уверена, у тебя тоже когда-нибудь завяжутся нормальные отношения, милый. Но могу дать бесплатный совет: пока съешь сэндвич. Говорят, вкусная еда помогает смириться с объективной реальностью, а наш повар отлично готовит.

Порывы ветра трепали и путали волосы. Пришлось их заправить под шаль, чтобы не лезли в глаза. Сидеть на земле было холодно, да и ноги затекли. Я поднялась, чтобы размяться. Недолго думая, Закари встал следом и снова начал надо мной возвышаться. Не человек, а темная башня!

— За нами наблюдают из оранжереи, — вдруг произнес он.

Невольно я подняла голову и посмотрела в сторону оранжереи. Мама с Люцией действительно стояли возле стеклянной стены и, казалось, будто обсуждали цветущий куст.

— Улыбаемся и машем, Торстен, — фыркнула я и действительно помахала нашим родительницам рукой.

— Ты как ребенок, честное слово.

— Ну из нас двоих ты отвечаешь за взрослую романтику, — съехидничала я.

— Ладно, — сухо согласился он.

Секундой позже холодными пальцами Закари взял меня за подбородок, заставил повернуть голову и, наклонившись, прижался приоткрытыми губами к моим губам. Он замер всего на секунду и быстро отстранился.

От этого касания, быстрого и холодного, как его пальцы, я оцепенела. Смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. Ни в одном даже самом страшном сне мне не мог привидеться поцелуй с Закари Торстеном!

Внутри всколыхнулась волна гнева. На пальцах затрещали разряды светлой магии. Хотелось залепить ему рот заклятьем, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах он не смел целовать меня своими пунцовыми губами.

— Думаю, они достаточно одурачены, а я замерзла. Давай заканчивать наш утренник на свежем воздухе, — с трудом вернув дар речи, произнесла я и кивнула на нетронутую еду. — Темные прислужники все уберут.

Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.

Склонившись, я прихватила с пледа крышку от термоса и, на ходу затолкнув ее в фарфоровое горлышко, двинулась в сторону лестницы. Под ногами шуршала речная галька с неопрятно вылезающими между камнями желтыми пучками травы.

— Марта! — позвал меня Торстен, впервые не опустившись до пошлой «милой» или до глупого «сентябрь».

— Мы играем в догонялки! Не знаешь такой игры? — Не оборачиваясь, громко ответила я и поправила на плече сползшую шаль. — Я делаю вид, что убегаю, а ты делаешь вид, что никак не догонишь.

Конечно, он не остался на берегу в гордом одиночестве строить из себя печального героя девичьих снов и нагнал меня.

— Эй, в тебя как демон вселился, — с претензий произнес он.

Я мудро промолчала, что из нас двоих именно в него вселялся демон. В прямом смысле этих слов.

— Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, — зло проговорила я. — Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.

— Стой! — Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. — Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?

— Торстен, ты выбрал очень, очень плохой способ извиниться,