Но лекарь успел сделать всего несколько шагов по выжженной солнцем земле. Из-за соседних палаток выскользнула фигура – один из тех, кто намеревался напасть на Нуску ранее, решил довести дело до конца.

Если бы при Нуске был меч, то он бы легко отбился, но сейчас ушло слишком много времени на то, чтобы сконцентрировать свои способности и предугадать движения нападавшего. Лекарь успел сделать манёвр в сторону, защищая жизненно важные части тела, но под удар попало плечо. Возможно, этой секире было суждено навсегда прервать работу Нуски в роли лекаря – ведь велика вероятность, что он разом лишился бы руки. Слишком внезапное нападение, слишком неподходящие условия для битвы. Лекарь успел разглядеть искорёженное злобой лицо. И уже через секунду увидел это же лицо залитым кровью и утратившим блеск в глазах.

Последний удар был нанесён мастерски, молниеносно. Короткий удар сабли о шею – и кровь уже залила землю, а глаза мужчины закатились в предсмертной агонии.

Нуска застыл, чувствуя сильную дрожь и слабость в ногах. Жизнь утекала из тела повстанца так быстро, что даже лекарь ему бы не помог. Всего несколько мгновений – и только что полное силы и жизни тело застыло навсегда, распластавшись на земле.

Ужас сковал Нуску с головы до ног. Он видел подобное уже во второй раз в жизни и даже боялся поднять голову, чтобы как следует рассмотреть лицо убийцы. Разве здесь могут быть хоть какие-то сомнения в том, кто мог бы это совершить?

Вьен в расслабленной позе стоял впереди и уже убирал оружие. В закатных лучах вся его фигура окрасилась красным. На фоне серо-белых палаток и жёлто-серой земли он выделялся ярким кровавым пятном. И на лице его играла поистине чудовищная улыбка.

Глава 55. Непримиримая вражда

Это произошло во второй раз. Во второй раз Вьен убил у Нуски на глазах. Но не просто из прихоти или необходимости. Так уж вышло, что уже второй раз виновником смерти человека был Нуска, а его спасителем – брат. Вьен пачкал руки в крови, но… Настоящим убийцей ощущал себя именно Нуска.

Лекарь стоял и смотрел, как остывает чужое тело, как сердце, что билось более двух десятков лет, замирает навсегда.

«Как странно, – выдал разум Нуски, мутнея. – Видимо, я не до конца честен сам с собой. Убийство – это непростительно, но… Когда я вижу, как эрд убивает кого-то, для меня это выглядит подобно… казни? Словно он имеет на это право. Словно он волен решать, кому жить, а кому умереть. А Вьен… Его я представляю только в роли безжалостного убийцы. Неужели и я… недостаточно честен с собой? Я считаю, что правитель имеет право убивать, а простой смертный – нет?»

Нуску сильно затошнило. Он и так пережил достаточно за последние два дня, и теперь ноги отказывались его держать. Видимо, Син был прав, отправив лекаря сюда. Он всё ещё недостаточно здоров, чтобы видеть, как кого-то запросто лишают жизни.

Однако пришлось взять себя в руки и отвернуться от трупа. А затем попросить Вьена указать путь к свободной палатке.

Что удивительно, такая действительно нашлась. Приближённые к Вьену бойцы уже растаскивали вещи взбунтовавшегося соратника. Нуску поселили в палатку, где ранее жил тот арцент, которому взбрело в голову напасть на лекаря.

Когда сидишь у подстилки того, кто только что умер, невозможно избавиться от ощущения его присутствия.

«Почему он погиб? Он был на стороне Вьена, поддерживал его и лишь не хотел видеть меня в лагере. Если бы я не пришёл сегодня, то он бы остался жив?»

Дэ того сурии всё ещё не рассеялась в палатке, когда Нуска услышал голоса снаружи:

– Тащите. Его убили ударом в шею – он может в любой момент возгореться.

– Лидер как всегда… Любит вот он убивать изощрёнными способами. Чем плох удар в сердце?

– Кто ж его знает? Наёмник! Что с них взять…

Но разговоры быстро прекратились. Послышалась ругань и поспешные удаляющиеся шаги.

– Он горячий, слишком горячий! Быстрее!

Нуска находился не так далеко от ворот лагеря. Скорее всего, эти арценты успели унести труп подальше, но что произошло потом – только духи знают.

Лекарь тяжко вздохнул и прикрыл глаза. В нём не осталось ни капли былого спокойствия или самоуверенности, но уже не было возможности отступить. Нужно было прорываться изо всех сил, рвать преграды зубами и вышибать затворённые двери ногами.

Так началась жизнь Нуски в поселении повстанцев. Вьен, утвердивший свою власть убийством бунтовщика, выгонять младшего братца насильно не стал.

Нуска быстро изучил территорию: около пятидесяти палаток были разбросаны по выжженной земле. Под ногами хрустела скошенная степная трава, песок забивался в обувь, а звезда пекла так, что иногда Нуска думал, что ткань палатки может возгореться в любую секунду.

С Вьеном они виделись редко, а другие повстанцы игнорировали лекаря, даже за лечением к нему не обращались. Видимо, то показательное убийство в первый день появления Нуски заставляло их держать оружие при себе. Никому не хотелось испытать на себе гнев Вьена – его люди дрожали от страха при одном упоминании лидера. Нуска же, день за днём отсиживаясь в палатке, а по вечерам прогуливаясь, много думал.

И всё же прохлаждаться времени не было. Нуска влезал в разговоры, изредка бросался двусмысленными фразами и постепенно, шаг за шагом, настраивал людей против действующего наместника. Да и те были не против поверить в слова лекаря: уж очень им хотелось видеть на троне Арценты именно Вьена. Их положение бы вмиг переменилось, если бы Вьен дорвался до власти.

Как-то раз Нуска сидел у общего костра, ел кашу с большим количеством мяса и приправ, а заодно слушал. Не прошло и недели, как каждый в лагере повторял одно и то же как заведённый:

– Этот наместник – как бельмо на глазу. Разве он не пешка торговой ассоциации?

– Верно. Будет намного лучше, если его место займёт Вьен. Всего-то и нужно, что припугнуть его и попросить сложить полномочия.

– Это будет проще простого! Какое нам дело до стражи? Лидер сметёт их одним ударом!

– Правильно говоришь. Как раз завтра Вьен отправляется на очередные переговоры. Кто-нибудь уже говорил с лидером?

– Кажется, у него сейчас Орн, а днём была Вальми.

– Вот и хорошо! Лидер не сможет так просто отмахнуться от наших слов!

– А если отмахнётся – что будете делать? – влез в разговор Нуска, даже не глядя на двух неухоженных и заросших в