Шрифт:
Закладка:
Он подошел к имениннице, которая обменивалась любезностями со своим дядей, Тиберием Тахирой, и его женой, Хайлой Херальдум, и поцеловал ее руку. Хезия снова поблагодарила его за оказанное внимание.
– Мы подумываем сыграть в «Предателя», – сказала Херальдум. – Не хотели бы вы к нам присоединиться, лерен Кевалайн?
Приглашение Хезии не насторожило его. Это был еще один шаг на долгом пути к примирению, которого он намеревался достичь. Ни тени удивления не пробежало по его лицу. Наоборот, он очаровательно и расслабленно улыбнулся.
– Лереса Херальдум, большое спасибо за приглашение, – молвил он. – Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем разыграть с вами партию.
– Мой дорогой племянник Кевалайн, – вмешался в разговор проницательный Тиберий Тахира, размахивая пустым бокалом. У него явно была слабость к напиткам с пузырьками. Другая его рука обнимала плечи жены. – Он всегда такой очаровательный и услужливый, – сообщил он своим спутницам, которые сладко заулыбались в ответ на его замечание, – но что-то мне подсказывает, что нечто надвигается на нас, – предсказал он, наблюдая за К. с приподнятой бровью.
Киган, насколько это было возможно, смягчил его слова.
– Увы, я не настолько готов, как мне бы хотелось, – извинился он. – Сейчас я чувствую, что немного рассеян, – он поднес руку к голове, сообщая о своем недуге. – А «Предатель» – игра, которая требует сосредоточенности и хорошей стратегии.
– К тому же К. не играют в игры, в которых у них нет шансов на победу, – добавил секир Т.
Киган не отрицал этого. Он пожал плечами, считая, что этого и улыбки, которая расцвела у него на губах, было достаточно для ответа. И он точно околдовал своих собеседников.
– Прошу меня извинить, – он сделал реверанс, лересы ответили тем же, секир кивнул. – Желаю вам хорошей игры.
Лерен удалился и продолжил свой путь. Через несколько шагов он осмотрелся, чтобы разыскать другую недавно помолвленную пару, Падена и Соранию, но пространство вокруг будто зашаталось. Его зрение на секунду затуманилось, и он почувствовал, как огонь поднимается по пищеводу.
Он отошел от гостей. Миновал охрану. И когда осознал, что больше не может этого выносить, наклонился, чтобы изрыгнуть то, что разъедало его нутро. Сморщил нос при виде рвоты. В конце концов, настойка дуткур сумела найти выход сама. Он вытащил носовой платок из кармана и вытер рот. И сразу же ушел, чтобы перестать вдыхать тошнотворный запах, витавший вокруг. Он тихонько прошел сквозь один из проходов в виноградных лозах, которые соединяли и разграничивали разные части пышного и великолепного сада Херальдумов. Сад был прекрасен, настоящее произведение искусства.
Тени растянулись на его пути перед изумрудным проходом. Стража. Эти силуэты, даже искаженные, не оставляли сомнений. Видя только их очертания, а не их самих, он не мог предугадать их намерения. Во мраке невозможно было даже различить цвета эмблем.
К. услышал женский смех. Он свернул, двигаясь скрытно. Он не пытался спрятаться в укромных уголках, но и не делал ничего предосудительного. Он хотел лишь удовлетворить любопытство.
В просвете между листьев он увидел скамейку. На ней сидели двое. Виднелось белое платье. По мере того, как он продвигался вдоль стен из лоз, листья редели. Не белое, серебряное.
Лерен подошел к расчищенной выемке и присел. Пара была слишком увлечена друг другом, чтобы это заметить.
Присцилла Пемондарк прошептала что-то на ухо своему спутнику. Тот довольно улыбнулся ее словам. Одна из его рук покоилась на спинке скамейки, приобнимая спину самой лересы, другая держала рукоятку меча. Ее рука лежала на его колене. Пемондарк уткнулась лицом в его шею, губами касаясь его кожи. Ее ладонь потянулась вверх по его ноге.
С. огляделся и встретился взглядом с Киганом. Лерен К. скривил губы, узнав его и приветствуя. Сет с трудом двинул подбородком, сопровождая гримасу красноречивым движением бровей. Киган кивнул, согласившись оставить их в покое.
К. отвернулся, больше не на что было смотреть. Он с высокомерием своего отца взглянул на охранников Станкевичусов с изображением левиафана, отпечатанным на их мундирах, к которым приблизился с некой слабостью в ногах, а после вернулся обратно к веселящейся толпе.
6
Ловушка растений
Келани сидела в ожидании на мраморной скамейке без спинки, когда ветка треснула под чьим-то тяжелым шагом. Она вскочила. Ее губы растянулись в счастливой улыбке. Она глубоко вздохнула и поправила платье. К. подошла к арке, которая служила проходом в укромный уголок. Один из множества в Секрете Флоры, великолепном саду-лабиринте, который Херальдум приказал построить в честь божества рождения, цветения и жизни.
Она ждала так долго, что не хотела больше следить за своими манерами. Они могли видеться друг с другом лишь тайком, когда удавалось. Перед другими они должны были следовать правилам и вести себя по всей строгости приличий, держаться на расстоянии и избегать любых проявлений эмоций, которые могли посчитаться слишком пылкими. Объятия, поцелуи, ласки были разрешены только в том случае, если были частью изощренной игры, а не проявлением истинных чувств. Влюбленные были обречены на близость лишь в безлюдных местах. Каждое выражение лица, каждое движение, каждая маленькая деталь казались прописанными в неком руководстве, которое открывалось заново на любом светском собрании и исполнялось в точности до буквы.
Она поспешно выбежала из-под зеленой арки, готовая броситься ему на шею. Кусты дрожали, и некоторые листья срывал ветер. Она задержала дыхание. Она не могла вспомнить, сколько времени прошло с последней их такой встречи.
Она столкнулась с ним еще до того, как увидела, потому что стена из листьев держала все под покровом тайны. Сначала она нащупала его тело, потом руки, которые схватились за первое, что отыскали, – ее талию, – затем, скользнув вверх, коснулись края ее ключиц.
Их глаза встретились. Его – голубые. Очень светлые. Настолько, что казалось, они сейчас растворятся в белой кайме вокруг зрачков. Но не зеленые. А его волосы не отражали луну, подобно зеркалу.
Улыбка сошла с губ лересы. Ее глаза округлились. Она быстро и неловко убрала руки с его шеи. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с силой, с которой она набросилась на него. Она споткнулась, наступив на платье каблуком, и отшатнулась. Она старалась не делать поспешных движений, чтобы не порвать платье. Для этого ей пришлось упасть на землю. Все усилия, которые он приложила, чтобы отстраниться, увенчались неудачей. То, что она порвала ткань, было еще полбеды. Рассудок подсказывал ей, что последует нечто более серьезное и унизительное.
Руки, которые отпустили ее талию, теперь держали
