– Просто думаю о своей сестре Софронии.

Взгляд Руфуса смягчается.

– Я еще не выразил своих соболезнований, но я очень сожалею о твоей потере, – говорит он.

За последние несколько дней Дафна слышала подобные слова чаще, чем может сосчитать. Вежливые и небрежные соболезнования, на которые она отвечает вежливыми и небрежными благодарностями.

Но в словах Руфуса нет ни показной вежливости, ни небрежности. Дафна чувствует их тяжесть, чувствует, как они проникают ей под кожу. Ее это ужасно злит.

– Когда я приехала сюда, то думала, что никогда больше не увижу ни одну из своих сестер, – говорит она ему то, во что он должен верить, хоть и не то, во что верила сама Дафна. – Мы пошли разными путями, в разные жизни. В некотором смысле Софрония умерла для меня в ту секунду, когда наши экипажи покинули Бессемию.

– И все же вы писали друг другу, – говорит он.

Дафна пожимает плечами.

– Это не одно и то же. Я смирилась с тем фактом, что никогда больше не увижу ее улыбки, никогда не услышу ее смеха. Я не думаю…

Она замолкает.

– Мне все еще кажется, что это неправда. Что этого просто не могло случиться.

Дафна думает о Беатрис, и внезапно ей в голову приходит мысль о том, что Беатрис тоже может умереть. Возможно, она уже мертва. Могло ли это произойти? Что, если она действительно никогда больше не увидит своих сестер?

Внезапно она вспоминает ночь их шестнадцатилетия, когда они сбежали с вечеринки и спрятались наверху, в своей комнате, передавая друг другу бутылку шампанского и споря о том, кто из них первой осуществит планы своей матери и вернется домой.

– За семнадцать лет, – сказала Софрония, поднимая свой бокал с шампанским.

Дафна помнит, что засмеялась.

– О Софи, ты уже напилась? Нам по шестнадцать.

Но Софрония только пожала плечами.

– Я это знаю, – сказала она. – Но в шестнадцать мы должны попрощаться. К семнадцати мы снова вернемся сюда. И снова будем вместе.

Дафна подносит кружку с элем к губам, чтобы скрыть ту боль, которая могла отразиться на ее лице. Не то чтобы кому-то могло показаться странным ее состояние, учитывая все, что произошло за последние несколько дней. Но Дафна все равно считает это признаком слабости и не хочет демонстрировать свою уязвимость, особенно тогда, когда она окружена волками.

Она отбрасывает все мысли о Софронии в сторону. Сосредоточься, думает она и затем поворачивается к Аурелии, которая едва притронулась к еде или элю. Вместо этого пожилая женщина оглядывает стол своими проницательными серебряными глазами. Когда их с Дафной взгляды пересекаются, Аурелия приподнимает бровь.

– Поделишься со мной своими мыслями, принцесса Дафна? – спрашивает она.

– Боюсь, мои мысли вам не по карману, – отвечает Дафна, заставляя Аурелию рассмеяться.

– Приятно видеть, что после стольких бед ты не теряешь бодрости, – говорит она.

Натянутая улыбка не сходит с лица Дафны.

– Расскажите, как вам живется при дворе эту пару дней? – спрашивает она. – Едва ли вы чувствуете здесь себя как дома. И насколько я знаю, раньше вы специально держались отсюда подальше.

Аурелия пожимает плечами и делает маленький глоток своего эля. При этом взгляд Дафны приковывается к кольцу королевского эмпирея, которое она теперь носит на большом пальце – тому самому кольцу, которое Дафна видела на отрубленной руке Фергала.

– Я думаю, что ты, принцесса, как никто другой, понимаешь: мы должны идти туда, куда нас направляют, – говорит она. – Я уверена, что, будь у тебя право голоса, ты бы тоже не захотела приехать сюда.

Дафна не может с этим спорить – она часто завидовала судьбам своих сестер. Селлария с ее прекрасным климатом и пляжами и Темарин с его роскошной богатой столицей казались гораздо более интересными вариантами, чем скучный, холодный Фрив.

– Я выполнила свой долг, – говорит Дафна.

По правде говоря, теперь-то она знает, что, возможно, ей повезло больше, чем сестрам. Во Фриве тоже есть люди, которые хотят ее смерти, но они, похоже, гораздо менее талантливы.

– Как и я, – спокойно отвечает Аурелия.

Но в мои обязанности не входили убийства, думает Дафна. Но она не уверена, что это правда. Она убила нескольких наемных убийц в лесу, хоть это и было в целях самообороны. И все же если бы она получила от матери приказ кого-то убить, то сделала бы это.

Даже если бы это был Байр? – спрашивает голос в ее голове. – Даже если бы это была Клиона?

Этот голос похож на голос Софронии.

Дафна не хочет отвечать на эти вопросы, поэтому она задвигает их на задворки своего сознания. До этого не дойдет, говорит она себе. Дафна оглядывает стол, но все поглощены разговорами. На мгновение их с Байром взгляды пересекаются, но он отводит глаза и возвращается к разговору с лордом Панлингтоном.

– Скажите мне, – говорит Дафна, снова переводя взгляд на Аурелию. – Звезды рассказали вам что-нибудь новое?

Дафна видит, как опускаются уголки рта Аурелии и как ее глаза начинают бесцельно бегать по сторонам.

– Нет, – осторожно говорит она. – Ничего нового.

– Вы не очень хорошая лгунья, – говорит ей Дафна.

Выражение лица Аурелии меняется, взгляд становится свирепым.

– Это не ложь. Я не услышала ничего нового.

– Но все же что-то вы услышали, – говорит Дафна.

– Я слышала то же самое, что и всегда, принцесса, – говорит Аурелия, выдерживая взгляд Дафны. – Пролилась кровь звезд и величия.

У Дафны скручивает живот, и хотя она сегодня почти не ела, ей все равно кажется, что ее может стошнить.

– Это про Софронию, – говорит она. – Пророчество уже осуществилось.

– Кажется, звезды расходятся с тобой во мнениях, – говорит Аурелия, но как бы небрежно ни звучали эти слова, Дафна видит напряженность на ее лице. В конце концов, в жилах самого Байра течет кровь звезд и величия. Как и в крови Дафны. И Беатрис. Когда Дафна разговаривала с ней в последний раз, она находилась во дворце Селларии под арестом.

Пролилась кровь звезд и величия.

Насколько Дафне известно, они трое – единственные из ныне живых людей, кто одновременно принадлежит к королевскому роду и кто был тронут звездами. Байр, Беатрис и Дафна. Дафна не допустит, чтобы с кем-то из них что-то случилось.

– Звезды могут спорить со мной сколько угодно, – говорит Дафна Аурелии. – Но в этот раз они будут неправы.

Аурелия долго рассматривает Дафну.

– Ну, – говорит она наконец, – полагаю, все когда-нибудь случается в первый раз.

Беатрис

В общем зале гостиницы, куда спустились на завтрак Беатрис и Паскаль, нет никого, кроме них, и она