– Добавки? – спросил он, оглядев собравшихся за столом. – Добавки? Да и вина немного, пожалуй, не помешает.

– Нет, я – пас, – отозвался Френч. – Пойду лучше в штурманскую.

– И я тоже, – поддержал его Джонс, поднимаясь и отодвигая кресло. – До встречи.

Капитан проводил обоих задумчивым взглядом. Следом за Френчем и Джонсом кают-компанию покинули еще несколько человек.

– Да что это с ними сегодня? – спросил капитан, повернувшись к Питерсону.

Питерсон даже не поднял глаз. Глядя в тарелку с картошкой, зеленым горошком и толстым ломтем нежного, исходящего паром мяса, он открыл было рот… но не издал ни звука.

Капитан дружески опустил руку ему на плечо.

– Теперь это всего лишь органическая материя. Жизни в ней больше нет, – сказал он и принялся жевать, корочкой хлеба собирая с тарелки подливку. – Я лично очень люблю поесть. Еда – одно из величайших наслаждений любого живого существа. Еда, отдых, размышления, беседы…

Питерсон согласно кивнул. Еще двое, поднявшись из-за стола, извинились и вышли. Капитан, запив съеденное водой, удовлетворенно вздохнул.

– Что ж, – продолжал он, – должен заметить, ужин вышел просто на славу. Все сведения о вкусе мяса вубов, почерпнутые мною из третьих рук, полностью подтвердились. Действительно, вкус его великолепен, но прежде я в силу ряда причин попробовать его сам не мог.

Промокнув губы салфеткой, капитан откинулся на спинку кресла. Питерсон молчал, уныло глядя на стол.

Капитан, смерив его пристальным взглядом, вновь подался вперед.

– Ну, полно, полно, – с улыбкой сказал он. – Выше нос! Воздадим должное приятной беседе. Перед тем, как нас прервали, я говорил, что роль Одиссея в мифах…

Питерсон, вздрогнув, вскинул голову и поднял брови.

– Так вот, возвращаясь к нашему разговору, – продолжал капитан. – Одиссей, как я его понимаю…

Орудие[11]

Приникнув глазом к окуляру телескопа, капитан торопливо поправил фокусировку линз.

– Что ж, дело ясное: мы наблюдали расщепление атомного ядра, – сказал он, со вздохом отодвинув окуляр в сторону. – Желающие могут посмотреть сами, только предупреждаю: зрелище не из приятных.

– Дайте взглянуть, – оживился Танс, археолог.

Наклонившись к окуляру, археолог сощурился и тут же в ужасе отпрянул назад, едва не сбив с ног старшего штурмана, Дорла.

– Боже милостивый!

– Если так, чего ради мы вообще проделали такой путь? – спросил Дорл, оглядев остальных. – Тут даже садиться нет смысла. Предлагаю немедленно возвращаться.

– Возможно, он прав, – пробормотал биолог, – однако позвольте и мне взглянуть на все это самому.

Обогнув Танса, он тоже приник к окуляру, и взгляду его открылся необъятный простор, бескрайняя серая равнина, простирающаяся до самого горизонта. Сперва ему показалось, что это вода, но в следующий миг биолог понял: внизу вовсе не вода, а шлак, ноздреватый, спекшийся шлак, усеянный холмиками камней. Ни движения, ни малейших признаков жизни… Всюду безмолвие, смерть.

– Да, вижу, – сказал Фомар, отодвинувшись от окуляра. – Ну что ж, очевидно, новых сортов бобовых мне там не найти.

Пожалуй, он улыбнулся бы собственной шутке, но его губы словно сковало льдом. Отойдя в сторону и устремив взгляд поверх голов остальных, биолог о чем-то задумался.

– Интересно, что покажет анализ проб атмосферы, – проговорил Танс.

– По-моему, я догадываюсь, – откликнулся капитан. – Большая часть атмосферы заражена. Но разве мы ожидали чего-то иного? Не понимаю, отчего все так удивлены. Ядерный взрыв, замеченный даже с такого расстояния, из нашей планетной системы, – вещь, должно быть, ужасная.

С этим он величаво, не теряя достоинства, двинулся прочь и скрылся в рубке управления. Остальные молча проводили капитана взглядами.

Как только капитан затворил за собою дверь, юная девушка, сидевшая возле пульта, обернулась к нему.

– Что показал телескоп? Хорошее или плохое?

– Плохое. Жизнь там, внизу, невозможна. Атмосфера заражена, вода испарилась, земля выжжена целиком.

– А под землей они укрыться не могли?

Капитан сдвинул в сторону шторку иллюминатора с левого борта, открыл вид на поверхность планеты, раскинувшуюся внизу. Оба надолго умолкли, с тревогой глядя в иллюминатор. Куда ни посмотришь, всюду тянутся вдаль многие мили сплошных руин, ноздреватого, испещренного рытвинами, почерневшего шлака и нечастых нагромождений камней…

Вдруг Наша вздрогнула.

– Смотри! Вон там, у самого горизонта! Видишь?

Оба сощурились. Над выжженной землей возвышалось нечто, явно не скалы, не случайная прихоть природы. Все вместе эти точки, белые пятнышки на коже мертвой планеты, образовывали правильный круг. Город? Какие-то здания?

– Пожалуйста, разверни корабль! – воскликнула Наша, откинув со лба прядь темных волос. – Разверни корабль! Давай посмотрим, что там!

Корабль развернулся, меняя курс. Над белыми точками капитан направил корабль к земле, сбросив высоту до предельной.

– Что-то вроде мостовых опор, – сказал он. – Вроде пирсов из какого-то камня. Вероятно, искусственного, сродни бетону. Остатки города.

– Ну и ну… Какой ужас, – пробормотала Наша, не сводя взгляда с руин, исчезающих за горизонтом.

Выщербленные, растрескавшиеся белые камни, полукругом торчащие из темного шлака, казались обломками огромных зубов.

– Ничего живого здесь не найти, – подвел итог капитан. – Думаю, с возвращением лучше не медлить: насколько я понимаю, большая часть команды со мной в этом согласна. Свяжись с государственной принимающей станцией, доложи им, что мы обнаружили, и сообщи о нашем…

Оборвав фразу на полуслове, он покачнулся и инстинктивно взмахнул руками.

Под ударом первого атомного снаряда корабль закружился волчком. Не устояв на ногах, капитан рухнул на пол и с грохотом врезался в стойку пульта управления. Бумаги и навигационные инструменты градом посыпались на него. Не успел он подняться, как в корабль угодил второй снаряд. По потолку зазмеилась трещина, в уши ударил скрежет гнущихся опор и балок. Корабль, содрогнувшись от носа до кормы, рухнул вниз, но тут же выровнялся: по счастью, системы автоматического управления не пострадали.

Капитан замер на полу у разбитого пульта управления. В углу, под грудой обломков, завозилась, выбираясь на волю, Наша.

Между тем в коридоре уже закипела работа: экипаж принялся латать зияющие пробоины в борту корабля, сквозь которые, рассеиваясь в безднах космоса, улетучивался, струился наружу бесценный воздух.

– На помощь! – крикнул Дорл. – Здесь пожар, проводка воспламенилась!

Еще двое со всех ног устремились к нему. Только Танс беспомощно озирался по сторонам, сжав в кулаке изогнутую оправу разбитых очков.

– Очевидно, жизнь здесь все-таки есть, – проговорил он, не столько обращаясь к товарищам, сколько размышляя вслух. – Но каким образом…

– Помогай, – крикнул ему Фомар, пробегая мимо. – Помогай, корабль нужно сажать!

Настала ночь. В небе зажглись, замерцали сквозь пелену реющей над планетой пыли редкие россыпи звезд.

Дорл, бросив взгляд наружу, нахмурился.

– Ну и местечко! Не хотелось бы застрять тут надолго.

Затем он снова взялся за дело,