Шрифт:
Закладка:
Этот переворот в образовании является источником новых видов неравенства, как между странами, так и внутри них. В 1980-х годах Соединенные Штаты утратили свое лидерство в области образования. Многие исследования показали, как замедление инвестиций в образование в США способствовало росту неравенства в доходах, связанных с образованием, в 1980-х и 1990-х годах. Отметим также, что финансирование начального и среднего образования, хотя и является в значительной степени государственным (как и в большинстве развитых стран), в США крайне децентрализовано. Оно в основном зависит от местных налогов на недвижимость, что может привести к значительному неравенству в зависимости от богатства общины. По сравнению с европейскими и азиатскими странами, где финансирование начального и среднего образования обычно централизовано на национальном уровне, среднее образование в США поэтому несколько менее универсально, чем в других странах. Почти все заканчивают среднюю школу, но различия в качестве и финансовых ресурсах разных средних школ довольно велики.
Более того, недавние исследования показали, что доступ к высшему образованию в США в значительной степени определяется доходом родителей. Если говорить более конкретно, то вероятность обучения в университете в середине 2010-х годов составляла 20-30% для детей самых бедных родителей и почти линейно возрастала до 90% для детей самых богатых родителей (см. рис. I.8). Аналогичные данные по другим странам, хотя и весьма неполные (что само по себе проблематично), свидетельствуют о том, что наклон кривой менее крутой. Кроме того, исследования, сравнивающие относительные доходы родителей и детей, показывают особенно крутую кривую (следовательно, очень низкий уровень межпоколенческой мобильности) в США по сравнению с Европой, особенно со странами Северной Европы. Отметим также, что в последние десятилетия в США резко возросла корреляция между положением родителей в иерархии доходов и детей. Это значительное снижение социальной мобильности, которое так вопиюще контрастирует с гипотетическими разговорами о "меритократии" и равенстве возможностей, свидетельствует о крайней стратификации американской образовательной и социальной системы. Оно также демонстрирует важность подвергать политико-идеологическую риторику систематической эмпирической оценке, что имеющиеся источники не всегда позволяют нам сделать с достаточной сравнительно-исторической перспективой.
Тот факт, что доступ к высшему образованию в США сильно связан с доходом родителей, можно объяснить по-разному. Отчасти это отражает уже существующее расслоение: поскольку начальное и среднее образование уже крайне неэгалитарно, дети из скромных семей с меньшей вероятностью смогут удовлетворить требования к поступлению в университеты с высоким отбором. Это также отражает стоимость частного образования, которая в последние десятилетия в США достигла астрономических высот. В более широком смысле, если во всех развитых странах начальное и среднее образование оплачивается почти исключительно из государственных средств, то в финансировании высшего образования различий гораздо больше. Частное финансирование оплачивает 60-70% стоимости образования в США и почти 60% в Великобритании, Канаде и Австралии, в то время как во Франции, Италии и Испании, где плата за обучение в целом ниже, чем в США и Великобритании, составляет в среднем 30%, а в Германии, Австрии, Швеции, Дании и Норвегии, где высшее образование в принципе практически бесплатное, как и начальное и среднее образование, - менее 10% (рис. 11.11).
РИС. 11.11. Доля частного финансирования в образовании: Разнообразие европейских и американских моделей
Интерпретация: В США частное финансирование составило 65% от общего (частного и государственного) финансирования высшего образования и 9% от общего финансирования начального и среднего образования. Доля частного финансирования высшего образования сильно варьируется в зависимости от страны: англо-американская модель, южноевропейская модель и североевропейская модель. В начальном и среднем образовании частное финансирование повсеместно относительно незначительно (данные за 2014-2016 годы). Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
В случае США важность частного финансирования высшего образования имела два ключевых последствия: во-первых, лучшие американские университеты очень богаты (что позволяет им привлекать одних из лучших иностранных исследователей и студентов), а во-вторых, система высшего образования чрезвычайно стратифицирована. Если рассматривать все ресурсы (государственные и частные), доступные для высшего образования, Соединенные Штаты продолжают лидировать в мире. Проблема заключается в том, что разрыв между ресурсами, доступными лучшим университетам, и ресурсами, доступными менее обеспеченным государственным университетам и муниципальным колледжам, в последние десятилетия вырос до бездонных размеров. Это неравенство усугубляется финансовой динамикой глобального капитализма. Университеты с крупнейшими эндаументами получили более высокую доходность на свои инвестиции, чем университеты с меньшими эндаументами, что увеличило разрыв между ними. Если взглянуть на имеющиеся международные рейтинги, как бы несовершенны они ни были, поразительно видеть, что американские университеты сверхдоминируют в двадцатке лучших в мире, но значительно уступают европейским и азиатским университетам, если смотреть на топ-100 или топ-500. Вполне вероятно, что международная известность самых богатых университетов США маскирует внутренний дисбаланс системы в целом. Этот дисбаланс, вероятно, был бы еще более очевидным, если бы университеты США не были столь привлекательны для студентов из других стран мира. Это новая форма взаимодействия между глобальным режимом неравенства и внутренним неравенством, не наблюдавшаяся в предыдущие периоды.
Можно ли купить место в университете?
Кроме того, неравенство в доступе к высшему образованию в США усугубляется тем, что самые богатые родители в некоторых случаях могут использовать финансовые взносы, чтобы добиться приема в лучшие университеты для детей, которые в противном случае не могли бы на это претендовать. Процедуры приема часто включают не очень прозрачные "наследственные преференции" (то есть особые преимущества для детей выпускников данного учебного заведения). Неудивительно, что американские университеты, где такие преференции разрешены, утверждают, что число студентов, которым отдается предпочтение, смехотворно мало - фактически, настолько мало, что бессмысленно называть их публично или объяснять алгоритмы и процедуры, используемые для отбора абитуриентов. Действительно, вполне вероятно, что число таких студентов невелико и что эти непрозрачные практики играют количественно менее важную роль, чем другие механизмы (такие как децентрализованное государственное финансирование начального и среднего образования, высокая плата за обучение и высокая доходность целевых капиталов) в объяснении общего неравенства системы.
Тем не менее, этот вопрос заслуживает пристального внимания по нескольким причинам. Во-первых, исследования показали, что эта практика может быть несколько менее маргинальной, чем утверждают университеты. Оказалось, что подарки выпускников своим бывшим университетам аномально сконцентрированы в годы, когда их дети достигли возраста, позволяющего подать документы на поступление. 87 Кроме того, отсутствие прозрачности само по себе явно проблематично, тем более, что новый класс наследников (бенефициаров возросшего в последние десятилетия неравенства в США) все заметнее выделяется в социальном ландшафте; это может вызвать недовольство
