Шрифт:
Закладка:
Моя рука нырнула в карман и нащупала нож. Глотцер ударил меня снова, и я вдруг понял, что больше Глотцер никогда меня не ударит. Я лучезарно улыбнулся ему в лицо. Коротышка был уже мертв, но еще не догадывался об этом. Мне оставалось лишь раскрыть нож и вонзить клинок в нужное место. В конце концов, по всем мыслимым меркам Глотцер пожил уже более чем достаточно. Мой мозг отдал приказ. Но вот рука не повиновалась. Я не мог это сделать.
Я не мог это сделать. В ушах послышался голос Сансаныча: «Это война… вы можете считать себя бойцами».
Я не мог убить его только потому, что он мне надоел. И не мог убить его за то, что он дал мне почувствовать, кто в доме хозяин. Поймите меня правильно. Глотцер попал в список, и, попадись он мне в деле, я убил бы его, не колеблясь ни секунды. Более того, я буду теперь сам ждать такой возможности. Но мне ни к чему было убивать его ради того, чтобы спастись самому.
XXIV. Игра без правил
«Что за зверь косматый в Вифлеем бредёт,
Пробил час ему родиться».
В его глазах появилась вдруг тревога, и он быстро отступил к столу и нажал на звонок. В ту же секунду охранник очутился у меня за спиной. Ясное дело, мне еще наподдавали. Глотцер чуть не наделал в штаны и теперь, как незадолго до него Дитрих, должен был самоутвердиться. В итоге к окровавленной губе и ноющей пояснице прибавились разбитый нос и несколько синяков под ребрами. Потом меня вывели на свежий воздух и сдали Дитриху и Клаусу, проинструктировав обоих головорезов, какую операцию им предстоит сделать. Дитрих пришел в восторг.
– Держи его на мушке, – попросил он Клаус, – пока мы не выедем из города, а уж там я им займусь по-настоящему.
Они конвоировали меня к оставленной на стоянке машине. Уже давно было совсем светло, и я сбился со счета, пытаясь припомнить, сколько часов уже не спал.
Было раннее утро. По улице брели несколько случайных прохожих, на стоянке же не было ни души. Завсегдатаи этого заведения, заполнявшие ресторан и игральные комнаты прошлой ночью, теперь явно наверстывали упущенное и отсыпались. Что ж, мне это было только на руку, поскольку я не хотел, чтобы нам помешали. Я дождался, пока Дитрих довел меня до «мерседеса», и уже там, наконец, разделался с ним.
Я схватил его за руку и провел чистый бросок в классическом стиле, лишь в самом конце резко переломив его локоть о свое колено. Дитрих дико заверещал, потом ударился головой об асфальт и затих. Да, бедняге и впрямь крепко досталось – я даже немного ему посочувствовал.
Пистолет выпал из руки бесчувственного конвоира и отлетел под машину. Меня это вполне устроило, поскольку «пушка» гангстера была мне ни к чему. С Клаусом-Ножом я рассчитывал управиться иным, менее шумным способом.
Клаус уже открывал дверцу «мерседеса». На крик Дитриха он обернулся и на миг остолбенел; потом, когда он вдруг осознал, что остался один, его лицо приняло испуганно-оторопелое выражение Правда, следует отдать должное Клаусу: нож он выхватил сразу, не мешкая.
– Ладно, гад, – прошипел он уже привычным для меня угрожающим тоном. – Раз ты хочешь умереть здесь, будь по-твоему.
И он двинулся вперед.
Я вытащил руку из кармана и чуть повернул запястье; при этом из моего ножичка выскочило лезвие. Это произвело на Клауса неизгладимое впечатление. Его глаза испуганно расширились, и он замер на месте. На такой оборот он не рассчитывал. Он привык, что жертвы при виде его финки бледнеют от страха и улепетывают со всех ног; он совершенно не ожидал, что жертва сама выхватит нож.
Преодолев первый испуг, Клаус разглядел, что лезвие моего ножа существенно уступает по длине клинку его финки, тут же заметно приободрился и возобновил натиск. Сперва я хотел было чуть поиграть с ним, потом вспомнил про жару, недостаток сна и усталость и передумал.
Поэтому легко поднырнул под его неуклюжий замах, крепко стиснул левой рукой его правое запястье и сделал аккуратный хирургический надрез. Финка выпала из руки Клауса. Теперь и ему и Дитриху придётся некоторое время обходиться только левой рукой.
Клаус попятился, крепко прижимая к груди изувеченную руку, из которой хлестала кровь.
Я сказал ему:
– Наложи быстрее жгут, не то истечёшь кровью и умрёшь.
Потом вышвырнул клинок подальше.
– Чем дешевле подонок, тем длиннее нож, – презрительно бросил я.
Затем я отвернулся и зашагал прочь. Прежде чем спрятать ножик в карман, я аккуратно вытер окровавленное лезвие носовым платком. Позвонил Соне по мобильнику: срочно приезжай – жду тебя возле метро Зоологический сад (ZOO).
Минут через тридцать я был на месте. Подняв голову, я заметил, как из-за угла вылетел знакомый «ниссан» и плавно развернулся.
– Быстро залезай!
– А что за спешка? – озадаченно поинтересовался я, имея в виду, что мы провели с ней целую ночь, а я все-таки простой смертный.
Соня удивленно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на ножичек и на запятнанный носовой платок.
– Полезай в машину, пока полицейских не вызвали.
Я повиновался. «Ниссан» резво развернулся и понёсся прочь.
– Что они хотели с тобой сделать?
– По-моему, помимо всего прочего упоминалась ритуальная казнь.
Соня судорожно сглотнула.
– Ублюдки! Господи, до чего же они ещё способны докатиться?
Чуть помолчав, она сама же ответила:
– Впрочем, если ты будешь продолжать в том жедухе, тогда с тобой примитивно покончат.
Я чуть призадумался. Красавчик, конечно, был бы не против вернуться и довершить начатое в отношении меня, но Глотцер навряд ли разрешил бы ему это сделать.
– Пожалуй, нет, – ответил я. – Я выдал себя тем, как расправился с этой парочкой плейбоев. Глотцер по результатам моего отпора сразу же распознает работу профессионала.
Она потрясла головой.
– А какое отношение имеет то, что ты себя выдал, к нашему возвращению домой?
– Глотцер допустил промашку и лишился пары своих нукеров, по меньшей мере, на время. Повторять такую же ошибку он уже не станет. Красавчик расскажет ему всю мою подноготную из признаний Виктора, а может из других источников.
– Ну что, едем ко мне в Кемпински?
– Давай
