— Неважно, — сказал Док. — По его мнению, виноваты мы все. Весь город. Кстати, Джеб, ты тоже. — Господь послал меня на битву — и вот я здесь, — сказал Преподобный.

— Больше не считаешь это моими фантазиями? — спросил Док.

Преподобный хмуро усмехнулся:

— Разве только нашими общими.

Калеб барабанил в дверь конторы шерифа.

— Мэтт, впусти меня. Слышишь? Впусти.

Мэтт (заснувший перед тем на койке в открытой камере) уже слышал суматоху вокруг и видел, как Преподобный и остальные пробивались по улице, так что ему не составило большого труда сообразить, что происходит. Однако он решил не высовываться. Надеялся, что, продержавшись до рассвета, получит шанс. А сейчас придурок Калеб, который заварил эту кашу, ломится в его дверь, собирая всю нечисть. Через окно он видел, как оравы мертвецов двинулись на звуки голоса.

— Открывай, сукин сын, — вопил Калеб. — Я знаю, ты там. Открывай! Они мне зад обгложут.

«Надеюсь, подавятся», — подумал Мэтт.

Подойдя к окну, Мэтт выглянул, а Калеб как раз заглянул с улицы.

— Ради святого Петра, открой.

За спиной Калеба мертвецы сбились в плотную свору, торопясь к еде. У Мэтта мелькнула мысль об их сходстве с толпой, собравшейся в тот вечер, когда повесили индейца, и в то же время о ежегодном совместном городском обеде.

— Иди к дьяволу, — сказал Калеб и пропал из виду.

Помедлив, Мэтт бросился к двери и откинул засов.

Калеб стоял к нему спиной, с револьверами в обеих руках. Он быстро глянул назад и попятился в дверь. Захлопнув ее, они вернули засов на место. — Мудак, — сказал Калеб.

Мэтт промолчал.

— Я еле пробился через город. Мэтт, они людей жрут. Мертвые поднимаются и ходят.

— Знаю, — ответил Мэтт.

В следующий миг он прыгнул, схватил Калеба за грудки, перекинул через стол и шмякнул об стену. Потом рывком поднял на ноги и заорал прямо в лицо:

— Ты во всем виноват, сволочь! Ты заставил вздернуть индейца. Именно ты все и сделал. Ты…

Дуло револьвера Калеба уперлось ему в верхнюю губу.

— Пусти. Понял? — сказал Калеб.

Мэтт отпустил. Его руки тряслись.

Сбоку в поле зрения что-то появилось. Мертвое лицо в окне. И еще одно. А потом кое-что похуже.

Снаружи показался кто-то, тащивший через улицу большой ящик.

Индеец.

— Святая Богоматерь, — сказал Мэтт.

Калеб проследил за его взглядом.

— Иисусе Христе с деревянной елдой и дерьмом сохрани нас. Сам большой ублюдок. Для повешенного и спаленного молнией он еще хоть куда.

Положив один револьвер на стол, Калеб откинул на другом барабан и стал перезаряжать из запаса на поясном патронташе.

— Поглядим, по вкусу ли ублюдку свинец. И сними-ка сюда пару винчестеров, не то мы — мертвое мясо. Ходячее мертвое мясо. — Чтобы вернее целиться, Калеб зажег на столе лампу.

Индеец подошел к окну, нагнулся и заглянул внутрь. Его лицо вызывало дрожь — на вид медленно истлевающее. Поставив ящик на торец перед окном, он снял крышку.

Женщина внутри потеряла сходство с человеком. Калеб с дружками обкорнали ее и содрали кожу, не оставив следа былой красоты. Мышцы на животе разорвались, и кусок кишки вылезал, как застенчивая змея.

Мэтт, заряжавший винчестер, не мог отвести глаз от создания в ящике — даже не присутствуя при ее мучениях, он сразу догадался, кто перед ним.

Он взглянул на Калеба.

— Ты тварь!

— Эдак меня называла старая маманя, — сказал Калеб.

Индеец отошел от окна.

Раздался мощный удар в дверь.

Деревянный засов треснул.

Удар повторился.

Громадный кулак индейца пробил дерево и зашарил в поисках скобы.

Калеб прицелился из револьвера и трижды выстрелил. Пули прошили руку насквозь, застряв в дереве. Рука продолжала извиваться наподобие щупальца.

— Бросай винчестер! — заорал Калеб.

Мэтт, почти не сознавая, что делает, подчинился. Калеб сунул револьвер за пояс, поймал ружье, взвел и выстрелил еще три раза.

Рука замерла.

Всего на миг, затем пальцы вцепились в дверь и потянули. Петли заскрипели, застонали, завизжали.

Дверь отлетела, и индеец швырнул ее на улицу. На миг он застыл в проеме, мертвая челядь толпилась за спиной, пытаясь просунуться в комнату.

Рассыпав полкоробки патронов, Мэтт сумел зарядить дробовик и стал пятиться к открытой камере. Калеб не тронулся с места. Он выстрелил три раза и все три пули угодили