— Например, что ты ей не мать, — раздельно произнес Такеши. — Я думаю, Хиаши-сан через Томоэ хочет вернуть себе былую власть и влияние. Фухито очень хорошо знал, что делал, когда просил меня позаботиться о дочери. Он никогда не смел идти против главы своего клана, но он во многом не соглашался с Хиаши-саном. Если бы он не был моим другом…

Он резко замолчал, оборвав себя на полуслове, потому что услышал доносившиеся из коридора шаги. А через мгновение в спальню вошли служанки, держа в руках подносы с яствами — множество маленьких тарелочек, кувшинчиков, подставочек и пиал. Ни он, ни Наоми не проронили и слова, пока девушки с поклонами не скрылись за дверьми.

— Раньше ты не опасался говорить при слугах, — задумчиво произнесла Наоми.

— Глупость свойственна молодости, — отшутившись, Такеши ушел от прямого ответа. Он взял палочки и подцепил к себе на тарелку несколько кусочков рыбы и пару шариков из риса.

— Если бы Фухито не был моим другом, и Акико не была в девичестве Фудзивара, к Хиаши-сану сейчас никто не прислушивался бы, — Такеши продолжил прерванную мысль. — Нарамаро слушает его, потому что у него нет выбора, — он хмыкнул. — Но время Фудзивара — в былом величии, в котором себя запомнил старик — ушло, — жестко закончил он.

— Пора рассказать Томоэ, как умерли ее родители, — Наоми некоторое время раздумывала над своими словами, прежде чем решилась заговорить. — Я знаю, раньше я считала иначе… но то, что ты говоришь!.. давай отдадим ей часть писем отца и их с Ёрико дзисэй?

Отложив в сторону палочки, Такеши задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Я не хочу ее терять. Ни ее, ни Хоши, — глухо сказала Наоми, отвернув в сторону лицо.

— Не потеряешь, — спокойно возразил он. Тот, кто не знал Такеши, мог бы даже подумать, что он говорит мягко. — Они просто взрослеют и проверяют степень того, что им дозволено.

— Ты тоже проверял? — она улыбнулась, представив маленького Такеши.

— Конечно, — он широко ухмыльнулся. — Отец выпорол пару раз, и я как-то поумерил свой пыл. Но, видишь ли, поскольку в моем клане не бьют дочерей… придется разговаривать.

Наоми рассмеялась, хотя не было похоже, чтобы Такеши шутил. Во всяком случае его лицо хранило серьезное выражение. Он в ответ пожал плечами и вернулся к еде, и Наоми вдруг захотелось отложить все тяжелые разговоры на потом.

У нее еще будет время рассказать ему, что они лишились с потерей клана Токугава половины своего дохода, и она подготовила перечень расходов, которые необходимо урезать. И не все из них можно урезать безболезненно.

Завтра. Они поговорят об этом — и о многом другом — завтра. О том, что обильные летние дожди, которых не помнили даже старики, подтопили несколько деревень и привели к оползню, уничтожившему одно из наиболее плодородных рисовых полей. О том, что самураям пора менять доспехи, и на это нужно золото, которого и так не хватает. О том, что от Асакура пришло письмо — он зовет их приехать и на этот раз все же познакомить Хоши и его внука. О том, что для Томоэ уже давно пора присматривать жениха. О том, что Ханами ждет дитя и вновь станет матерью, а она — Наоми — нет. О недовольстве среди крестьян, о котором ей рассказал вернувшийся из объезда деревень Масато. О полупустых хранилищах, которые пора заполнять. О скудном урожае, к которому нужно готовиться, и о полуголодной зиме, которая их ждет. О том, что на границах их земель начали промышлять разбойники…

Она вздохнула и подавила порыв немедленно дотронуться до Такеши, прижаться, почувствовать его тепло. Она же не дитя, чтобы искать утешение у взрослого!

— Обсудим завтра.

Наоми вздрогнула и подняла на Такеши недоверчивый, удивленный взгляд. Кажется, он уже давно закончил трапезу и смотрел на нее все это время.

— У тебя по-прежнему все написано на лице, — он протянул руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Прикосновение вышло шершавым, грубоватым — как его кожа. — Я устал после Камакуры. Если твои новости могут подождать, то пусть.

— Могут, — она кивнула со слабой улыбкой и перехватила его ладонь, накрыв сверху своей, и потерлась щекой.

Он сказал, что устал. Не впервые ли за все годы их брака? Для него признаться в таком — как расписаться в собственной слабости. Такеши не позволял себе подобного ни разу. Но даже он был человеком — уж это Наоми поняла давно.

— Идем, — она встала и, не отпуская руки, потянула его за собой. Ей все же пришлось разжать пальцы, чтобы Такеши мог опереться на здоровую руку. Прошло то время, когда он мог встать с колен, не касаясь татами. Исчезло под грузом полученных ранений и пережитых пыток.

Они дошли до футона и она заставила его снять домашнее кимоно и остаться в хакама, и в кои-то веки Такеши ей не противился. Шелковая ткань с тихим шелестом опустилась на татами, и Наоми подтолкнула мужа к футону, чтобы он лег на живот. Она опустилась на него сверху и долго мяла-гладила-массировала напряженные спину и плечи, разминала уставшие мышцы, водила пальцами по старым шрамам, едва ощутимо касалась губами редких родинок. И через какое-то время она почувствовала, как он расслабляется, как становится податливее, как перестает ей сопротивляться — пусть даже неосознанно. Ей даже показалось, что он задремал — пока Такеши не перевернулся, мягко отстранив ее руки, и не подмял под себя. В тот раз она действительно поняла, что значит заниматься любовью.

Глава 52. Камакура

С поспешностью, вовсе не полагающейся госпоже Минамото, Наоми легкой походкой шла по многочисленным коридорам главного дома поместья. Она рассеянно кивала в ответ на приветствия редких слуг, встречавшихся ей на пути — наступало время ужина, и почти все они были заняты предстоящей трапезой.

Она остановилась перед закрытыми дверьми, перевела дыхание, пробежалась пальцами по щекам и прическе, пригладила волосы и вошла в комнату, где за низким столиком в ожидании трапезы собралась ее семья — муж и девочки. В комнату сквозь седзи проникал золотистый свет заходящего солнца и яркими всполохами играл на камонах клана Минамото, вышитых на кимоно, превращая алый цвет веера в кроваво-красный.

— Госпожа?.. — позади нее служанка просунула голову в проем между неплотно закрытых створок, и Наоми кивнула ей: ужин можно подавать.

… — туда ехать?

Ненадолго затихший с ее приходом разговор девочек возобновился с еще бОльшим оживлением.

— Дней пять, если в рикше, — отозвался Такеши.

— А мы поедем в рикше?