Пришлось и Гранской поведать об эпопее с установлением личности Кирсановой.

– В ее квартире мы и находимся, – закончила Инга Казимировна.

– Хозяйка – это та блондинка, что в той комнате? – спросил Жур. И показал на дверь кухни.

– Хозяйки нет дома уже несколько дней. Так сказали соседи. А мужчина и женщина – понятые. Пожилой слесарь, он открыл дверь.

На кухне появилась кошка.

– Голодная была – ужас! – заметив животное, сказала Инга Казимировна. – Накормили, стала ласкаться.

– Что, Кирсанова живет одна?

– Судя по прописке, да. А вот уже начало обыска говорит о том, что здесь жил и мужчина… Правда, мы только начали… А тут вы…

– Разрешите участвовать? – попросил капитан и, перехватив взгляд Гранской на его ногу, улыбнулся: – Рано меня списывать.

– Хорошо, идемте, – поднялась следователь. – А то заставили понятых ждать.

Когда Инга Казимировна представила Жура, понятые подозрительно посмотрели на сыщика, его палочку и галошу.

Комната, с которой начали обыск, служила, видимо, хозяйке столовой и гостиной. Обстановка была дорогая, но старомодная. Лет двадцать назад это был шик. Поражало обилие хрусталя, фарфоровых безделушек, бронзовых статуэток. На стенах висели ковры. Под стать мебели был и цветной телевизор – один из первых тяжеловесных мастодонтов.

В тумбочке под ним Гранскую ждала первая интересная находка: пустой конверт. Обратный адрес – Новобалтийск, ул. Победы, дом 13, кв. 9. Письмо пришло от Зерцалова С. А. Судя по штемпелю, полтора месяца назад.

Следующая находка – коробка из–под шоколадных конфет, в которой лежало несколько телеграмм и открыток. В основном от Зерцалова. Из различных городов: Ростова, Алма–Аты, Одессы, Сочи, Пятигорска. Свои послания он неизменно заканчивал словами: «целую тысячу раз, твой Станислав». Другие послания – от Маргариты Корецкой. По–видимому, близкой подруги Кирсановой из Москвы.

И еще одна находка озадачила Ингу Казимировну и привела в смущение понятых. Это была кипа брошюр, буклетов, книжечек эротического содержания. «Любовники Екатерины Второй», сборник секс–анекдотов, руководство к интимной жизни и прочая литература, что раньше считалась запретной, а теперь продавалась бойкими молодыми людьми чуть ли не на каждом углу в особо людных местах. Возле Центрального универмага, в подземных переходах, на автобусных станциях, на «фарцплаце». Издания эти были предельно откровенны, рисунки и фотографии – натуралистические. В них без всяких эвфемизмов рассказывалось об эротике, приводились способы удовлетворения половой страсти.

До недавнего времени все это проходило по разряду порнографии. Нынче же считалось чуть ли не учебными пособиями для сексуального просвещения масс…

– Перейдем в другую комнату, – предложила следователь.

Она вошла первой, щелкнула выключателем и невольно отшатнулась: в углу стоял человек без головы.

«Что за наваждение?» – испугалась Гранская.

Но через мгновение поняла, что это всего–навсего манекен на подставке с надетым на него фраком. На стене висела фотография Зерцалова, где он был в своем шикарном наряде с галстуком–бабочкой.

Следователь осмотрела комнату. Все здесь располагало к интиму и любви. Широченная кровать из карельской березы, пушистый ковер на полу и множество зеркал, одно из которых было зачем–то сбоку от кровати.

«Определенно хозяйка помешана на сексе», – отметила про себя Инга Казимировна.

Осмотр начали с огромного шифоньера, тоже из карельской березы. Гранская открыла его и замерла: внизу, под одеждой, стоял точно такой же чемодан, в каком был обнаружен обезглавленный труп. Желтой кожи, на колесиках…

Инга Казимировна и Виктор Павлович переглянулись.

В чемодане лежали женские шерстяные вещи, от которых остро пахло нафталином.

Нужно сказать, что гардероб у Кирсановой был богатый. Наряды на любой сезон и случай. Около десятка пар обуви. Только импорт. Дюжина нижнего белья была тоже заграничной.

Но на что обратила внимание следователь – здесь же на вешалках висели два мужских костюма, несколько сорочек. Размер соответствовал комплекции убитого. В коробе лежали щегольские мужские лаковые полуботинки. Вероятно, для выступлений.

«Похоже, что Зерцалов чувствовал себя здесь как дома», – подумала Гранская.

Об этом же говорило и то обстоятельство, что в ванной комнате на полке для туалетных принадлежностей, помимо всяких женских щеток, лосьонов и мазей, находился прибор для бритья и кремы, предназначенные для мужчин. А на вешалке висели женский и мужской красивые махровые халаты.

Предназначение третьей комнаты определить было трудно. В красном углу – икона в тяжелом металлическом окладе с потухшей лампадкой под ней. Кожаный диванчик, стеллаж с книгами, торшер. Создавалось впечатление, что это уголок для размышлений и молитв.

Помимо книг беллетристических, на полках стояли и сугубо научные. «Пространство и время в макро-, мега–и микромире», «Психологические возможности человека», «Неклассическое врачевание: прошлое и настоящее», «Внушение на расстоянии», «Парапсихология и современное естествознание», «Молот ведьм»…

«Ну и вкусы у Кирсановой, – удивилась Ища Казимировна. – Эротика, религия, парапсихология… Как это может совмещаться в одном человеке?»

На нижней полке журнального столика вперемежку с восточными календарями и картами астрологов лежало несколько толстых общих тетрадей. Инга Казимировна открыла одну из них. На пожелтевшей от времени странице неустоявшимся почерком было выведено: «Все, я решила записывать каждый день, что случилось со мной…»

Это явно были дневники. Вела их хозяйка, видимо, давно. Инга Казимировна пересчитала тетради – восемь штук. Вся, можно сказать, жизнь.

Перешли на кухню. В ней ничего примечательного не было. Пока Гранская не заглянула в холодильник.

– Прошу обратить внимание, – сказала она понятым. – Открытая банка с черной икрой, открытая банка с красной икрой… Балык… Сервелат… Открытая банка с крабами… Половина бутылки коньяка. Коньяк армянский «Юбилейный»…

Жур сразу догадался, в чем дело: это были продукты, которые судмедэксперт обнаружил в желудке убитого при вскрытии трупа.

– Вот еще доказательство, – не удержавшись, негромко заметил капитан.

Гранская не успела отреагировать – зазвонил телефон. Трубка–аппарат висела на стене.

– Слушаю, – ответила следователь.

Звонкий девичий голос спросил:

– Это квартира Кирсановой?

– Да.

– О, слава Богу! – радостно проговорили на том конце провода. – Третий день звоню и никак не могу застать… А ведь вы должны были быть вчера у нас на приеме…

– А кто это?

– Таня Кормилицына. Ну, из поликлиники, – продолжала девушка. – Лайма Владимировна…

– Это не Лайма Владимировна, – сказала Гранская. – А что вы хотите ей передать?

– Ой, пожалуйста, скажите, чтобы она завтра до десяти утра обязательно зашла в четвертый кабинет.

– А зачем?

– Понимаете, двадцать второго она сдала кровь на анализ. Врачу он не понравился. Нужно повторить… Направление будет лежать в регистратуре. Передадите?

– Постараюсь, – ответила следователь.

– Ой, большое спасибо! До свидания!

– Всего доброго.

Инга Казимировна положила трубку. Жур, в