очаровательные создания прошлого, которых решил оживить Вермулиан. Каждая из материализованных красавиц переживала воскрешение заново, не вспоминая ничего о своих предшествовавших появлениях во дворце, – каждое посещение было новым, независимо от того, что происходило раньше.

Среди тех, кого Вермулиан вызвал из прошлого, снова была изящная Мерсеи. Она зашла в большой салон, все еще часто моргая от изумления, обычного для возвращенных к жизни, и тут же застыла, чем-то пораженная. Пробежав несколько шагов вперед, она воскликнула:

– Моррейон! Что ты здесь делаешь? Нам сказали, что ты выступил в поход против архивёльтов и что тебя убили! Но, клянусь Священным Лучом, ты здесь, ты цел и невредим!

Моррейон в замешательстве разглядывал молодую женщину. Розовые и красные звездоцветы кружились вокруг его головы.

– Где-то я вас видел. Когда-то мы были знакомы.

– Я – Мерсеи! Разве ты не помнишь? Ты принес мне красную розу в фарфоровой вазе. Куда она делась? Я ее сохранила, она всегда была рядом… Но где я? И где моя роза? Неважно! Я здесь – и ты здесь, со мной!

Ильдефонс пробормотал на ухо Вермулиану:

– Очень неосторожно с вашей стороны! Неужели вы не могли быть предусмотрительнее?

Вермулиан огорченно поджал губы:

– Она жила в самом конце двадцать первого эона, но я ничего подобного не ожидал!

– Предлагаю вам пригласить ее обратно туда, где хранятся ваши матрицы, и сразу же редуцировать ее. Судя по всему, Моррейон переживает период внутренней неустойчивости – ему нужны тишина и покой. Лучше не подвергать его стимуляции, последствия которой непредсказуемы.

Вермулиан подошел к красавице:

– Мерсеи, дорогая моя! Будьте добры, пройдите со мной в соседнее помещение.

С сомнением покосившись на Лунатика, Мерсеи продолжала умолять Моррейона:

– Неужели ты меня не узнаёшь? Происходит что-то странное, я ничего не понимаю – я как будто во сне. Моррейон, мы во сне?

– Пойдемте, Мерсеи! – ласково настаивал Вермулиан. – Нам нужно поговорить.

– Не мешай! – приказал ему Моррейон. – Отойди, чародей! Я когда-то любил это обворожительное существо – в далеком прошлом, в давно забытые времена.

Девушка потрясенно воскликнула:

– В давно забытые времена? Мы были вместе еще вчера! Я гладила лепестки сладчайшей красной розы, глядя в небо: они послали тебя на Музорг, на планету красной звезды Керкаджу́, что в средоточии созвездия Полярной Гориллы. А теперь ты здесь и я здесь – что это значит?

– Нежелательная, опасная ситуация, – пробормотал себе под нос Ильдефонс. Он поспешно обратился к Моррейону: – Давайте пройдем к балюстраде! Кажется, я заметил звездное скопление, где вполне может находиться колония саха́ров.

Моррейон положил руку на плечо девушки и заглянул ей в лицо:

– Сладчайшая красная роза цветет и будет цвести вечно. Мы среди чародеев – происходят самые странные вещи. – Грозно покосившись в сторону Вермулиана, он снова повернулся к Мерсеи: – А сейчас Лунатик Вермулиан проводит тебя в отведенную тебе комнату.

– Пусть так, Моррейон! Но когда мы увидимся снова? Ты сам не свой – изможденный, постаревший и говоришь так, будто заставляешь себя говорить…

– Ступай, Мерсеи! Мне нужно посоветоваться с Ильдефонсом.

Вермулиан повел девушку обратно к комнате матовых зеркал. У выхода из салона она с сомнением задержалась и обернулась через плечо, но Моррейон повернулся к ней спиной. Мерсеи последовала за Вермулианом. За ними закрылась дверь.

Моррейон вышел под купол павильона, миновал темные лимонные деревья с серебряными плодами и облокотился на балюстраду. В космическом пространстве все еще было очень темно – виднелось лишь несколько блуждающих галактик. Моррейон приложил ладонь ко лбу; розовые звездоцветы и несколько красных потускнели.

Моррейон повернулся лицом к Ильдефонсу и другим чародеям, молча собравшимся в павильоне, и сделал несколько быстрых шагов им навстречу. Звездоцветы, догоняя и перегоняя друг друга, поспешили за ним. Одни еще горели красным пламенем, другие полыхали то синими, то красными сполохами, иные испускали холодное голубое сияние. Остальные бледно поблескивали, как жемчужины. Одна из жемчужин пролетела перед глазами Моррейона – он поймал ее и, нахмурившись, рассмотрел повнимательнее, после чего подбросил в воздух. Вращаясь и бросаясь из стороны в сторону, освобожденный звездоцвет на мгновение загорелся прежним сиянием, но быстро потускнел и присоединился к другим подобно смущенному нашкодившему ребенку.

– Память то возвращается, то уходит, – размышлял вслух Моррейон. – Я сам не свой, в уме и в сердце. Лица проплывают перед глазами и пропадают во мгле, вслед за ними вспоминаются другие события. Архивёльты, звездоцветы – я что-то обо всем этом знаю, но многое все еще смутно, все еще затянуто пеленой времени. Мне лучше придержать язык…

– Зачем же? – воскликнул Ао Опалоносец. – Нас всех интересует ваш опыт.

– В высшей степени! – поддакнул Гильгад.

Губы Моррейона растянулись в улыбке – язвительной и суровой и в то же время отчасти меланхолической.

– Хорошо, я расскажу вам эту историю – так, как если бы рассказывал о кошмаре. Судя по всему, меня послали на Музорг с особым поручением. Может быть, чтобы я нашел источник звездоцветов? Может быть. Что-то мне нашептывает, что так оно и было. Вполне возможно. Я прибыл на Музорг. Хорошо помню все, что там видел. Помню удивительный за́мок, вырезанный из гигантской розовой жемчужины. В этом за́мке я встретился лицом к лицу с архивёльтами. Они боялись меня и пытались избежать этой встречи, но после того, как я разъяснил свои требования, возражений не было. Они согласились отвезти меня туда, где я смогу собрать магические самоцветы, и мы вместе отправились в космос в аппарате, устройство которого я не могу вспомнить. Сначала архивёльты молчали и наблюдали за мной искоса, но затем стали вести себя дружелюбно и даже развеселились. Я никак не мог понять, что их позабавило. Но страха во мне не было. Мне были известны все их магические средства, я держал наготове охранные заклинания и мог мгновенно поразить ими архивёльтов. Так мы летели в космосе, причем архивёльты смеялись и шутили – мне это казалось признаком безумия. Я приказал им перестать. Они тут же послушались и после этого просто сидели молча и смотрели на меня.

Мы прибыли на край Вселенной и спустились на обугленную поверхность мертвого мира. Это было ужасное место! Там мы долго ждали в области пространства, усеянной останками сгоревших звезд: одни из них уже остыли, другие еще пылали жаром, многие превратились в обугленные сфероиды – такие, как планета, на которой мы приземлились. Возможно, она тоже была погасшей звездой. Время от времени мы замечали останки карликовых звезд – блестящие шары из материи настолько плотной и тяжелой, что одна ее крупица тяжелее земной горы. Я видел сферы не больше десяти-пятнадцати километров