Шрифт:
Закладка:
Переключившись на другую камеру, я чуть не упал. Потому что увидел, как на меня прямо с крыши здания сиганул собакин, прижал к земле своими манипуляторами и начал отрезать мне голову плазменной дугой. Огонь из пулемёта превратил собакина в металлолом. Но он был такой не единственный. Кому-то из бойцов не повезло потому, что уже другой боец увидел как его товарища расчленили живьём роботы-блохи пока собакин прижимал бойца к земле.
— Нэнси. Они перепрограммировали роботов-строителей, — доложил я об увиденном, — Собакины прыгают с крыш и пытаются проковырять броню плазменными резаками.
Нэнси кивнула, и стала отдавать какие-то распоряжения.
— Пол, двигай к Вене, помоги ему.
Я рванул на его маячок и чуть не пробежал мимо потому, что не понял сразу, что на месте. Маячок указывал на железную кучу-малу. Пять собакиных и с десяток блох облепили Веню так, что из-под этой кучи его и видно не было. Иногда из этой кучи отлетали куски роботов и сами роботы разной степени помятости, но в последний раз вылетел наплечник с крылом Аквилы. Живая иллюстрация к фразе: «Толпою валим и слона».
— Весь покрытый роботами, абсолютно весь, есть певец народный, в Маре такой есть. — Немножко в рифму констатировал то, что увидел.
Я повесил автомат за спину, размял пальцы, готовясь изображать ситха из звёздный войн, и шандорахнул по максимуму. У роботов-строителей, конечно, была изоляция, но не такая хорошая, они вообще не строились для таких целей. Цветистые молнии щедро облизывали механический клубок, от короткого замыкания их обшивка плавилась и, получив значительный разряд, они обездвиженные падали на землю.
— Что бы он ни делал — не идут дела. Видно в понедельник певца папа родила. — Продолжил напевать я.
Из кучи обломков, словно из могилы, поднялся покорёженный торс Вени. Да, не долго он красовался в своих дорогих шмотках. Вся пурпурная броня была закопчёной, местами металл оплавился, левый наплечник вообще был срезан почти полностью.
— Веня, ты живой? — приблизившись, потряс я его за плечё.
— Ага. — Согласно кивнул Венедикт.
Потом встал и отстегнул шлем, весь его волос стоял дыбом, иногда там гуляли синие искорки. Похоже, какая-то часть моих разрядов досталась и ему. Вероятно, перепрограммированные собакины нарушили изоляцию его брони.
— Пол, ты меня конечно спас и спасибо тебе за это. Но лучше бы ты сделал это по-другому. Так что, ничего личного.
Этот переросток дал мне оплеуху, да такую, что я не устоял на ногах и повалился на землю. В принципе боли я даже не почувствовал, били меня и посильнее, да и адомантиевая броня не просто так носится, но обидно, однако. Великан подобрал кусок наплечника с аквилой, немного погрустил над разрезанным пополам пулемётом и был готов к новым подвигами. Которые, кстати, больше не предвиделись. Командование обороной террористов находилось на окраине города, и когда Веня приблизился к ним критически близко, натравило на него всех оставшихся на тот момент роботов, а само попытались бежать. Что, кстати, ему не помогло, экзотанки чётко дали понять: если террористы продолжат бегство, то их просто расстреляют из лазпулемётов. Всего в плен удалось взять около сотни противников. Штурм городка был рассредоточенный, поэтому боевики противника не представляли, какие потери они несут, а так, может быть, пленных было бы значительно больше.
— Как тебя вообще угораздило? — спросил я у Вени, намекая на его прокол с роботами. — У тебя же был пулемёт, а Нэнси предупредила бы, если бы тебя попытались бы окружить.
— Эти хитрые бестии дали обрушить на себя дом. И когда я шёл они повыползали из земли прямо у меня под ногами.
Я по привычке попытался почесать у себя в затылке, но забыл, что в броне. Мне стало интересно, это сами роботы додумались до такой тактики или новые хозяева их заставили.
Мы дошли до вполне ещё приличного домика, который Нэнси выбрала себе под штаб. Судя по лицу, она опять была чем-то недовольна.
— Нэнс, как у нас дела? — осведомился я.
— Пять двухсотых, сорок трёхсотый.
— Войны без потерь не бывает.
— Я знаю, как бы хорошо мы ни были подготовлены, потери всегда будут.
— Пленные есть?
— Семьдесят боевиков, тридцать офицеры, главари и прочее начальство. Тут ещё какие-то учёные сидели взаперти, под надзором.
— Учёные — это интересно. Но сейчас о другом, Калигулу и Аякса взяли?
— А то. — Нэнс самодовольно ухмыльнулась. — Эта порода сильнее всех остальных трясётся над своей жизнью.
— Значит у нас около сотни пленных, надо вызывать транспорт.
— Ещё учёные, там около сорока человек.
— Пошли кого-нибудь, пускай присылают глайдеры. А пока пообщаемся с нашими героями.
— С кого начнёшь?
— С Калигулы, разумеется, а там по убыванию.
Допросную организовали быстро. Расчистили оно помещение, установили там пару стульев и стол. Обязательно светильник, которым я буду светить допрашиваемому в лицо для создания психологического давления. Ещё для общего порядка и усиления психологического давления при допросе обычно присутствовало от двух до четырёх бойцов. Сейчас их было трое, двое по обеим сторонам от Калигулы, и громадной тучей у меня за спиной маньячил Веня. Привели первого допрашиваемого, усадили на не самый удобный стул. Что можно сказать, вид у Калигулы был помятым, порванная одежда, местами вымазанная в вековой пыли, на левой скуле ссадина, видно человек куда-то полз и зацепился. Нос слегка опух и покраснел, возле правого глаза наливался фингал. Видимо, его поколотили бойцы Нэнси уже после того, как поймали, в отместку за своих. Если бы они избивали его в броне, то сидеть без посторонней помощи он бы не смог, да и вообще скорее всего был бы трупом. Но при этом всём вид у него был дерзкий, а взгляд злобный. Побеждён, но не сломлен. Совсем не такой, каким я его запомнил, лоснящимся самодовольным господином, небольшим корольком подземного мира, которого боялись соседи и с которым не брезговали вести дела аристократы. После той истории, после которой я попал к нему в услужение, а большинство моих попутчиц были вынуждены выкупать свободу, платя ему своим телом, самооценка у него взлетела до небес. Во время разговора я находился без доспеха, поэтому он сразу меня узнал.
— А шут, сам пришёл, лично.
— Да, господин. — Поддержал я нашу старую
