голову и, среди всеобщего ликования, подняла маленькое тельце, выливая кровь из отрезанной шеи себе в рот. Когда она жадно пила, красные струйки сбегали с ее губ и стекали по шее.

«Что, черт побери, с ней случилось? – подумал Меццанотте. – Она сошла с ума или просто пьяна?» Ему пришло в голову, что жрица могла убедить ее подыграть ей, предоставив себя для акта божественного обладания. Но почему Лаура согласилась? Ее вынудили? Может, ей угрожали? Возможно, накаленная атмосфера церемонии способствовала какой-то форме самовнушения…

Лаура тем временем стала бродить среди зрителей в первых рядах. Она позволяла пожимать и целовать свои руки, принимала предложенные ей напитки и еду, играла с детьми и отвечала на вопросы последователей.

Наконец Лаура подошла к Маман, которая встретила ее с почтением. Их беседа продолжалась довольно долго. Что бы они ни обсуждали, голоса их были тихими, а лица – серьезными. Меццанотте не смог уловить ни единого слова.

Закончив разговор, Лаура вернулась на сцену и огляделась. По толпе пробежала волна возбуждения. Что бы ни произошло, это был ожидаемый момент, который уже случался раньше.

Лаура начала подвергать мужчин-зрителей своего рода сортировке. Она подходила к одному из тех, кого считала лучшими, вслух оценивала его достоинства и недостатки, иногда спрашивала мнение зрителей, озорно поддразнивала его, а затем переходила к следующему. Судя по тому, как весело смеялась девушка, казалось, что она получает от этого удовольствие.

В какой-то момент Лаура подошла к одному из музыкантов, сенегальцу со скульптурным телосложением. Она тщательно ощупала его бицепсы и грудные мышцы, затем запрыгнула к нему на колени и поцеловала его в губы.

Меццанотте был пронзен острой вспышкой ревности. Если это было притворство, то она зашла уже слишком далеко. Генерал понял это и попытался объяснить ему, что он не должен думать, что дело в самой Лауре. Ее тело стало вместилищем богини, которая поселилась в нем, временно изгнав сознание девушки. В этот момент ее жесты и слова были прямым выражением личности Мами Вата, а не Лауры.

«Черта с два», – подумал про себя Рикардо в угаре ярости и опьянения, твердо решив, что если этот красивый музыкант осмелится хоть пальцем ее тронуть, он разобьет ему физиономию.

– И вообще, что там еще должна сейчас делать твоя богиня? – пробормотал он.

– Вот, – с некоторым смущением ответил Генерал. – Случается так, что Мами Вата во время своих визитов в мир смертных выбирает себе мужчину по душе, с которым… ну, с которым она сможет немного покувыркаться.

Лаура еще несколько минут дразнила сенегальца, который теперь уже точно был ею очарован. Однако в конце концов, встав, оттолкнула его. Снова огляделась вокруг, а затем решительно направилась к Меццанотте. Остановилась перед ним, открыв в плотоядной улыбке сверкающие, белые и, по крайней мере как показалось Рикардо, опасно острые зубы.

Только потом, пристально присмотревшись к ней, он понял, что не только ее поведение претерпело изменения. Глаза пылали странным светом, которого он никогда раньше не видел и который делал ее чужой для него, почти неузнаваемой. Можно ли такое подделать?

– Ты, вставай, – приказала ему Лаура таким безапелляционным тоном, что Меццанотте не смог не повиноваться. Быстро оглядела его с головы до ног, затем взяла за руку и торопливо потащила прочь.

* * *

Меццанотте наклонился, упершись руками в колени; он задыхался, и голова у него шла кругом. Бег в нетрезвом состоянии редко когда бывает хорошей идеей.

– Ладно, мы зашли достаточно далеко, – прохрипел он, – теперь ты можешь прекратить изображать всю эту хрень.

Не говоря ни слова, Лаура сняла с шеи ожерелье и одним движением стянула юбку и трусики, оставшись перед ним совершенно голой, если не считать браслетов на щиколотках и запястьях.

Застигнутый врасплох, Рикардо подумал, что ему следует отвернуться, но он просто не мог отвести от нее глаз. Ее растрепанные волосы спадали прядями на лицо, щеки пылали, груди покачивались в такт ее учащенному дыханию, упругое стройное тело сияло в полумраке. Ему случалось фантазировать о том, как она выглядит под одеждой, но реальность намного превосходила любые фантазии.

– Эй, что ты делаешь? – смущенно пробормотал Рикардо. – Мы же теперь наедине друг с другом… Тебе больше не нужно играть эту роль.

– Я тебе нравлюсь, не так ли? – спросила Лаура небрежно, с провокационной интонацией. – Ты хочешь меня, я чувствую это. Вот почему я выбрала тебя. Ты был тем, кто хотел меня больше всего.

Рикардо мог бы с этим поспорить, но он был изрядно пьян, и, судя по тому, как вела себя Лаура, с ней тоже было не все в порядке. Для него это не было разовым перепихоном, и он не хотел, чтобы такое случилось, не хотел, чтобы все пошло наперекосяк, чтобы потом они пожалели о содеянном.

– Конечно, ты мне нравишься, и ты это знаешь. Но не кажется ли тебе, что нам стоит немного сбавить обороты? К чему такая спешка? У нас же впереди много времени.

– Может быть, у тебя, но не у меня, – ответила Лаура, приближаясь к нему мелкими шажками, пока не коснулась его груди своими отвердевшими сосками. Она смотрела на него не мигая, убежденно и соблазнительно; в ее расширенных зрачках мерцал какой-то странный свет.

Как он мог сопротивляться? Желание, дополненное алкоголем, все больше и больше затуманивало его разум. Рикардо обнял ее за талию и притянул к себе, чтобы поцеловать. Однако совершенно неожиданно Лаура оттолкнула его и влепила ему пощечину. Удар был обжигающим, она вложила в него всю свою силу.

Меццанотте стоял, потирая щеку, в замешательстве и растерянности, а Лаура уже бежала к озеру, бесстыдно покачивая своей упругой, круглой попкой. Нырнув, она так долго держалась под водой, что он начал волноваться. Наконец вынырнув, Лаура пригласила его присоединиться к ней, озорно смеясь, как будто этой пощечины никогда и не было.

Не зная, что ему делать, Рикардо колебался, а затем вошел в воду прямо в одежде.

– Давай, Лаура, выходи. Я отведу тебя обратно в поселок, там нам будет лучше. Мне кажется, мы оба немного переборщили…

Она, похоже, думала иначе. Ухватив край его рубашки, начала тянуть ее вверх. Рикардо сопротивлялся, но девушка настаивала на своем, и в итоге он поднял руки, позволяя ей стянуть рубашку.

– Ладно, достаточно…

Лаура была слишком занята расстегиванием его ремня и штанов, чтобы слушать его.

– Давай же, будь хорошей девочкой…

Нетерпеливыми движениями Лаура спустила сначала его штаны, а затем и трусы до самых икр. Если она хотела знать точную степень его желания, то теперь оно возвышалось