И реклама, реклама… Добрая половина газеты – сплошь из одной рекламы. «ФИРМА „ДИСКОМФОРТЪ“ РЕАЛИЗУЕТ КРУПНЫЕ ПАРТИИ САХАРА. КРАДЕНЫЙ – СЛАЩЕ…» Совсем обнаглели!..

Об одном лишь беглом протопарторге – ни полслова…

Порфирий отложил газету и задумался.

Итак, верный друг и соратник, провались он пропадом, почуял беду и сообразил, что во вражеском логове куда меньше опасности, нежели в дружеском. Политической слепотой Африкан отличался всегда, но вот малодушия Порфирий от него, признаться, не ждал. Ну как это – взять и сбежать? Неужели протопарторг сам не понимает, насколько в данный момент его трагическая гибель необходима Лыцку? Видимо, не понимает. Не желает понять…

Ведь если разобраться: кто виноват во всей этой заварухе? Кто раздул в средствах массовой информации заурядную пьяную драку лыцких механизаторов с баклужинскими до размеров танкового сражения у хутора Упырники? Кто обещал уничтожить в воздухе специальную комиссию ООН? Кого объявили на днях политическим террористом? По ком плачет Международный суд в Гааге? Из-за чьих проделок вот уже вторую неделю воют над Лыцком турбины американских штурмовиков? Из-за кого всё это?..

Из-за Порфирия, что ли?! Да нет, не из-за Порфирия… Из-за тебя, дорогой товарищ Африкан!

Даже если допустить, что ты и впрямь баклужинский шпион, – кого это оправдывает? Раз уж на то пошло, все самые неистовые и крикливые члены любой партии наверняка внедрены в неё врагами – на предмет раскола и хулиганских выходок… И ничего – втянулись, работают. Не хуже других…

В своё время нарком инквизиции митрозамполит Питирим представил Порфирию подробнейшую информацию об Африкане. Среди прочих сведений там фигурировали и отроческая дружба с Портнягиным, и сомнительный взлом краеведческого музея, и откровенно подстроенный побег из камеры предварительного заключения… Тем не менее Партиарх счёл возможным ввести Африкана в Митрополитбюро и приобщить к лику Лыцких Чудотворцев. Ну, подумаешь, шпион… Значит, золото, а не работник! Это свои – лодыри, а вражеский агент будет пахать день и ночь, лишь бы подозрений не навлечь.

Ну, не без греха, конечно… Бывает, передаст за кордон кое-какие секретные материалы – так ведь их же всё равно не используют. Случая ещё не было, чтобы использовали! Вон Рихард Зорге прямым текстом передавал, когда война начнётся. Много его послушали?.. А Шелленберг! Все данные выложил фюреру – как на блюдечке, чуть ли не на пальцах доказал: нельзя на СССР нападать… И что в результате?.. А ведь это Зорге! Это Шелленберг! Что уж тогда говорить о разведчиках поплоше! Да их донесений вообще не читают – недосуг…

Короче, шпион не шпион – какая разница? Главное, что в тот момент протопарторг идеально соответствовал роли политического отморозка. Во-первых, можно было спихнуть на него при случае грехи любой тяжести, а во-вторых, все прочие чудотворцы смотрелись бы рядом с космобородым, звероподобным Африканом чуть ли не европейцами.

«Да нехай себе шпионит! – решил Порфирий. – Зато рыло, рыло какое!..»

В ту пору Партиарх и представить не мог всех последствий злосчастного своего решения. Хотя с протопарторгом-то он как раз не промахнулся – протопарторг повёл себя прекрасно: порол кровожадную чушь с высоких трибун и яростно призывал всех к беспощадной борьбе не с тем, так с этим. Ошибка Партиарха была в другом – вечная роковая ошибка политических деятелей. Как это ни прискорбно, но Порфирий недооценил идиотизм народных масс. Народные массы пошли за Африканом…

Трудно сказать почему, но каждому из нас в глубине души непременно хочется быть посаженным, расстрелянным, поражённым в правах до седьмого колена. Смутное это желание мы называем обычно стремлением к порядку и социальной справедливости. Да, говорим мы себе, меня прижмут. А может, и не прижмут. Но уж соседа прижмут наверняка.

Безбожники-антропологи спорят по сей день о том, где возник человек. Видимо, всё-таки в исправительно-трудовой колонии.

Так вот задача политика – нащупать в душах избирателей заветную эту жилку, затем, подкрутив колок, натянуть её до отзвона, а дальше уже дело техники. Кричи, струна, пока не лопнешь! В этом плане, конечно, претензий к Африкану быть не может: и струнку нашёл, и сыграл вполне душераздирающе. Пока население Лыцка с упоением корчевало светофоры и бегало по соседским дворам со святой водой в поисках нечистой силы, было ещё терпимо. Но ведь дальше-то пошло откровенное разжигание ненависти к Баклужино! Нет, конечно, внешний противник тоже необходим. Без него государство просто не выживет. Уж на что был велик Советский Союз, а стоило со всеми помириться – тут же и распался…

Однако меру-то – знай! До войны-то зачем доводить?

Ах, протопарторг, протопарторг… Раздразнил НАТО, смутил народ – и поди ж ты! Бежал! Заварил кашу, а расхлёбывать? Такой тебе выпал случай принести себя в жертву, войти в историю, стать легендой… В голове не укладывается!

Партиарх был не просто возмущён – он был искренне расстроен обывательским поступком Африкана.

Назвался политическим деятелем – будь любезен, осознай, что совесть дело тонкое. Подчас исчезающе тонкое. Но ведь не до такой же степени, в конце-то концов!

Над Лыцком громоздились облака и шепелявили турбины. Ныли оконные стёкла.

* * *

От гневных раздумий Партиарха Порфирия отвлёк всё тот же хрупкий ясноглазый старичок-комсобогомолец, уже схлопотавший сегодня один выговор по церковно-партийной линии. Не иначе мало показалось…

– Что там ещё у тебя? – брюзгливо спросил Партиарх.

– Правительственный бюллетень… о состоянии здоровья… – пугливо доложил юный душою старец, кладя на стол перед Порфирием машинописный лист. (Компьютерной техники Партиарх не понимал.)

– Африкана, что ли? – жёлчно осведомился Порфирий. – Ну и как там у него со здоровьем?

(По официальной версии, протопарторг прихварывал. Надо же было как-то объяснить народу отсутствие всеобщего любимца!)

Хрупкий старичок вытянулся в струнку, пергаментное личико его просветлело, стало вдохновенным.

– В целом идёт на поправку, но возможны осложнения… – трепетно отрапортовал он.

– М-да?.. – с сомнением молвил Партиарх, склоняясь над листом. – Осложнения – это хорошо… Да, кстати… Что там за шум на площади?

И вправду, такое впечатление, будто под окнами высотной кельи собрался довольно многолюдный митинг.

– Да вот как раз бюллетеня ждут… В доноры просятся… Ну там… лимфу для Африкана сдать… костный мозг, ауру…

Порфирий шумно вздохнул и вернул бумагу.

– Мозг… – недовольно повторил он. – С мозгами у него всё в порядке. Своими поделиться может. Да и аурой тоже… Ладно, текст одобряю, иди вывешивай.

Комсобогомолец сломился в поясе и вышел, а Партиарх вновь вернулся к прерванной череде тревожных мыслей…

Окажись Африкан более мужественным или