— Нет, — как–то обреченно выдохнул Рикиши и затих, с тоской поглядывая на Нибраса. — Но я верю, что леди Марими не воспользуется возможностью уничтожить меня, передав вам все права собственности. Скорее, она сделает вид, что уже никак со мной не связана.

«…кровь первородного, сильный маг и сильное чувство. Причем и маг, и чувство должны быть сильнее предыдущих, чтобы перекрыть их…» — вспомнила я слова старого карлика. Ну, что ж, кровь первородного у нас есть. Дело за малым — маг и чувства.

— Рики, когда из тебя делали нетопыря, какое сильное чувство вы использовали?

— Любовь, — обернувшись и посмотрев в мои широко распахнувшиеся глаза, Рикиши даже улыбнулся и пояснил: — Чтобы стать нетопырем второго уровня, нужно, чтобы чувство было связывающее, понимаете, леди? Зная об этом заранее, я перенес на леди Марими все свои самые сильные влюбленности, объединив в ней всех своих женщин. Старательно обманывал и ее, и себя. Получилось очень сильное чувство, с последствиями которого мне пришлось бороться достаточно долго, — Рики усмехнулся, немного кривовато, как обычно, и уточнил: — Разъединял все обратно, леди Марими отдельно, а влюбленности — отдельно.

Судя по тому, что он до сих пор ей верит — окончательно разъединить так и не получилось.

— То есть, при желании, ты сможешь повторить подобный фокус в отношении меня? — поинтересовалась я.

— Смогу, — задумчиво протянул Рики, поглядывая на меня с интересом. — А зачем?

— Просто спросила, — поджав губы, я состроила хитрую рожицу и показала своему нетопырю язык.

Нет, мне, на самом деле, не стало легко и весело, скорее, просто немного полегчало — выход не то чтобы есть, но виден. Только… Почему–то от мысли, что вместо обычной любви ко мне, той, к которой он так долго шел, и той, которую я так ценю именно за это, Рикиши начнет испытывать какие–то другие чувства, перепутает мое и чужое… Влюбленности из прошлого…

Бр–р–р! Я едва удержалась, чтобы не затрясти руками, как Обби — лапками. Эта привычка уже давно пыталась у меня обосноваться, но я пока с ней боролась, по мере сил.

Так, надо быстро перевести разговор на что–то другое, нейтральное.

— Кстати, а тайну гибели двух других жрецов тебе удалось раскрыть? — этот вопрос волновал меня уже очень давно. И из любопытства, и в целях предусмотрительной осторожности.

— Нет, к сожалению.

— А почему ты выбрал леди Марими?

Я довольно долго пыталась распутать один запутанный момент. Ллос, когда говорила о Чхаре, ругалась на его предков по материнской линии, то есть на Сонолу: «В прошлый раз именно из–за предка никчемыша по материнской линии все рухнуло. Мальчишка влюбился в яхолийскую магичку, которую зачем–то притащило на Истейлу! Хорошо хоть ребенка ей сделать успел…» Вначале я грешила на мать Сонолы, но потом вспомнила, что самой Соноле сейчас триста с чем–то лет. То есть она ну никак не может быть дочерью верховного жреца, погибшего пять сотен лет назад, потому что слишком молода. И ее мать не может, потому что она была старше Марими и, к тому же, насколько я поняла, являлась сестрой ее отца, кровной родственницей. А потомком верховного жреца является лишь Сонола. И, значит, унаследовала она все это через своего отца, который вполне мог быть моложе жены. Кстати, возможный мезальянс объясняет, почему тетушка Марими осталась жить в доме, вместе со своим мужем и дочерью.

— А это не я выбирал, — Рикиши улыбнулся мне своей самой обезоруживающей улыбкой, от которой сразу стало уютно, спокойно и тепло. — Понимаете, леди, я выяснил, что у верховного жреца был роман с женщиной, сильно старше его по возрасту. И последствию романа на момент окончания войны было уже семь лет. Они собирались пожениться после успешного окончания миссии.

— То есть эта женщина знала, что вы собираетесь разбудить драконов, чтобы выиграть войну?

— Не знаю, леди. Возможно, и знала, ведь они жили вместе.

Я длинно цветасто выругалась, правда, про себя. Интриганы! Засекреченные борцы с захватчиками… Главному идиоту подложили красивую тетку, которую даже искать было сильно не надо, учитывая наличие на Яхолии целой академии девушек, готовых принести себя в жертву стране. И потом, внезапно, этот идиот погибает, не дойдя до алтаря. Ну, надо же быть таким…

— И что дальше? — поинтересовалась я, исчерпав свой словарный запас и чуть остыв эмоционально.

— А дальше все следы этой женщины вели к семье Тарнизо, вот я и отправился туда. Леди Марими я понравился, и она оставила меня у себя. Вскоре я сумел найти сына верховного жреца и даже подружился с ним. Его мать тоже носила фамилию Тарнизо, хотя являлась лишь бедной дальней родственницей. Но король о ней позаботился, выдав ее замуж, — как трогательно, а главное, полностью подтверждает мои подозрения. Дамочка получила выгодный брак за заслуги перед отечеством, — а незаконнорожденного сына оставили расти в поместье. Я так радовался, вы не представляете! Если бы его отправили вместе с матерью, не знаю, как бы мне пришлось потом выкручиваться, чтобы продолжать следить за его судьбой. А так он рос на моих глазах… Потом леди Сонола… Леди Алиса… Я знал, что боги не оставят Истейлию. Надеялся и ждал. И дождался… вас.

Тут Рикиши замолчал как–то странно надолго. Когда он отворачивался, мне показалось, будто в его глазах блеснули слезы, поэтому я тоже молчала, не дергая и давая время на то, чтобы снова стать прежним — чуть ехидным, немного циничным, эгоистичным, занудным… Короче, таким, каким ему нравится быть на людях.

— Знаете, леди, я был самым младшим в семье. Нет, я знал сказки о жрецах, знал, что все мы — потомки одного из них, знал, где находится тайник с маской. Одного я даже в страшном сне представить не мог — что вдруг неожиданно окажусь единственным и мне, мальчишке, придется идти спасать целый мир. Свой мир. А еще, именно жрецы маски Конарик всегда отвечали за вызов демонов. Даже я с двенадцати лет общался с Нибрасом чуть ли не каждый день. И, представляете, какое для меня было потрясение, когда у алтаря, под выжидающими взглядами остальных жрецов, я уверенно вызываю демона, а появляется Либерия? Я так испу… удивился! — да, в обычном разговоре собеседник эту оговорку даже бы не заметил, потому что она прозвучала именно где–то на эмоциональном уровне, и исчезла, не сформировавшись до конца в слово. Но в ментальном диалоге все эмоции, как на ладони. — Но