30 апреля 1993 года Сосковец был назначен первым заместителем председателя Совета министров России. 16 июля того же года он стал главой правительственного Совета по промышленной политике. На этих должностях он курировал 14 министерств (в том числе топлива и энергетики, транспорта, связи, путей сообщения, здравоохранения и медицинской промышленности, атомной энергии) и возглавлял более двадцати правительственных комиссий, включая комиссию по оперативным вопросам, межведомственную комиссию по военно-техническому сотрудничеству РФ с зарубежными странами, комиссию по конкурентной политике, комиссию по улучшению системы платежей и расчетов и какие-то другие.

Коржаков вел сложную многоходовую политическую игру. Свою. Он ведь считал, что место во власти занял навсегда. Коржаков даже в мыслях не допускал возможности ее утраты. Он готов был сражаться за нее любыми средствами и умышленно спаивал охраняемого им президента Ельцина, чтобы сделать его недееспособным.

Иными словами, Коржаков готовил в стране очередной государственный переворот, своеобразную операцию «Преемник». При преемнике Сосковце Коржаков видел себя фактическим руководителем государства. «Что вы думаете, не смог бы я управлять таким государством, как Россия?» — записал кто-то из его окружения риторический вопрос Коржакова.

Сам он при этом формально оставался бы всего лишь главой СПБ, а его единомышленник Барсуков — директором ФСБ. Очередные президентские выборы должны были бы отменить из-за введения чрезвычайного положения под предлогом угрозы «коммунистического реванша» или по какой-то другой причине. Ельцин, оставшись в своей должности как нелегитимный президент, на первом этапе должен был бы править с опорой на того же Коржакова (как руководителя СБП) и Барсукова (как директора ФСБ); а на втором этапе — уйти в отставку по состоянию здоровья (расшатанного беспробудным пьянством, о чем сам Коржаков безостановочно распространял слухи), или, кто знает, мог и умереть от «белой горячки». В одном из интервью Коржаков рассказывал:

После 1 февраля 1996 года Ельцин был живым трупом. Все. Его нельзя было выбирать. У меня было только два часа на работу. Я приходил в девять часов, а в 11 — звонок от Ельцина: «Александр Васильевич, пообедаем?». Все, день закончился! Говорили, что я был тогда вторым человеком в стране. Я сейчас поправляю: «Не обижайте, я иногда и первым был. Когда Ельцин был уже без всякого, кому еще на кнопки нажимать?»[382]

После ухода Ельцина на его месте должен был оказаться Сосковец как и. о. президента России. Затем уже были бы проведены формальные выборы, в результате которых тот стал бы легитимным президентом. Дата задуманного Коржаковым переворота была известна: не позднее предусмотренных законом выборов президента, назначенных на 16 июня 1996 года. Не случайно в своем интервью Коржаков определил, что Ельцин, которого «нельзя было выбирать», живым трупом стал «после 1 февраля», то есть как раз перед президентскими выборами.

Разумеется, план Коржакова не мог оказаться не просчитанным аналитиками службы безопасности Бобкова — высшими офицерами госбезопасности, отслеживавшими каждый шаг Коржакова и его СПБ. Через «дружественные» СМИ и своих журналистов группа «Мост», отстроившая уже собственную медиаимперию под руководством Гусинского, стала регулярно «наезжать» на Коржакова и его подопечного Сосковца. Газета «Комсомольская правда» в одной из публикаций писала:

Не только для сохранения баланса, но и для усиления своего влияния Коржаков регулярно вынашивал планы по введению ЧП (чрезвычайного положения) в стране. При этом он предполагал сведение в единый кулак контроля над силовыми структурами и их бюджетом, над ВПК (Военно-промышленным комплексом) и торговлей оружием, смещение Черномырдина, превращение Госдумы в фиктивный орган, отмену президентских выборов в 1996 году с объявлением Сосковца политическим преемником […]

Сколько писалось и говорилось о коррумпированности господина Сосковца, который, если не чувствовал в каком-либо деле личную выгоду для себя, пальцем не шевелил. Продвигая Сосковца по служебной лестнице, Коржаков ведь прекрасно знал о возбуждении на Сосковца уголовного дела органами КГБ еще в бытность того директором Карагандинского металлургического комбината. Речь шла о хищениях на миллион долларов США.

Сегодня миллионным хищением удивить кого-то сложно. Тогда это звучало убийственным обвинением в адрес потенциального главы государства.

Торговлю оружием упомянули совсем не случайно. В советские времена этой темой ведало Главное инженерное управление (ГИУ) Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС). Сотрудниками ГИУ преимущественно являлись кадровые офицеры ГРУ. После августовской революции 1991 года денежные потоки от торговли вооружением решил подчинить себе руководитель СБП. 18 ноября 1993 года Ельцин подписал секретный Указ № 1932-c, в соответствии с которым в целях «упорядочения» ведения дел в непростом бизнесе по продаже вооружений создали государственную компанию «Росвооружение», представлявшую интересы ВПК России перед зарубежными компаниями, закупающими оружие. Этим же указом контроль за деятельностью госкомпании «Росвооружение» возлагался на Службу безопасности президента, на Коржакова.

В связи с этим в СБП был создан отдел «В» (от слова «вооружения»), основной задачей которого являлся контроль за деятельностью компании «Росвооружение» и Гохрана. Во главе отдела «В» Коржаков поставил Александра Котёлкина.

Родившийся в 1954 году Котёлкин закончил Киевское высшее танковое инженерное училище и в течение ряда лет проходил службу в военно-воздушных силах. Затем был принят на службу в ГРУ и направлен на учебу в Дипломатическую академию МИД СССР. В конце 1980-х Котёлкин проходил службу в Нью-Йорке как офицер военной разведки, но под дипломатическим прикрытием, в постоянном представительстве СССР при ООН.

В США Котёлкин попал в поле зрения ФБР в силу многочисленных любовных связей с женами советских дипломатов — сотрудников ООН, а также из-за сексуальных отношений с коллегами по резидентуре ГРУ. В близких отношениях Котёлкин был также с Сергеем Глазьевым, занимавшим в правительстве Егора Гайдара пост заместителя министра, затем министра внешних экономических связей. При содействии Глазьева Котёлкин был назначен в МВЭС на должность начальника Главного управления военно-технического сотрудничества (преемника ГИУ). В ноябре 1994 года Котёлкин возглавил «Росвооружение», и Коржаков получил доступ к доходам этой госкорпорации, исчислявшимся в сотнях миллионов долларов.

Однако для противостояния конкурентам из СБ «Мост-банка» Коржакову недостаточно было теперь одних силовых акций СБП и денег «Росвооружения». Нужно было иметь еще и свое телевидение, как у Гусинского. Самой легкой добычей, с одной стороны, и привлекательной, с другой, было «Останкино» с его Первым каналом, охватывавшим 80 % телезрителей страны (примерно 180 млн). Привлекательность этого захвата заключалась не только в получении рычагов влияния на общественное мнение россиян, но и в потенциальной возможности зарабатывать большие и бесконтрольные деньги через открывавшиеся на телевидении новые возможности — коммерческую рекламу.

Возможности телевидения в области рекламы были безграничны. Многие редакции телевидения, конкурируя друг с другом, торопились с предложением своих услуг для центрального телевидения России. Значительная часть средств, поступавших в качестве оплаты