Он ощутил, что Шушшиш и все остальные пауки прониклись радостным чувством, в глубине души они очень опасались отказа, ведь Росс дважды предлагал им мир и оба раза получал категорический отказ с выражением самой непримиримой ненависти.

Росс не стал говорить послам, что они очень правильно поступили. Ведь прошло немало времени, у людей шла подготовка к войне с пауками, робот-экспериментатор только недавно выявил подходящие ультрачастоты, которые даже на малой мощности действовали угнетающе на психику восьмилапых, подобрал смертельные для них химиопрепараты. И вся эта работа — да и многая прочая — насмарку! Враг будет иной — саранча!

Теперь нужно переориентировать робота на аналогичные исследования по саранче. Плохо, что на это нужно время, а в поход следует выступать чуть ли не немедленно!..

Ладно, со временем найдём управу и на саранчу, а открытые средства против пауков тоже могут пригодиться — вдруг те вздумают пойти против людей. Можно чувствовать себя увереннее, а понадобится — пустить в ход созданные наработки…

Затем два дня — с утра и до поздней ночи — шла работа над Договором. Особенно старались пауки, ведь с юга на их владения накатывались бесчисленные орды прожорливой саранчи, они старались быстрее покончить все формальностями и вернуться к сородичам уже с подмогой.

— Что это за враг такой — саранча? — спросил у посла Росс, сожалея, что они не согласились на договор раньше, ведь он всё последнее время готовился к отпору совсем иного врага.

Шушшиш не только рассказал, но и показал, используя свои ментальные способности. Передав картинки с зелёно-бурыми телами саранчи, похожей на кузнечиков. Они имели мясистые сильные ноги, головы с непропорционально огромными пастями, которые перемалывали всё — и растительную пищу, вплоть до коры и тонких веток, и животную. Порой от голода они глотали камни и землю.

Паук открыл своё сознание и показал Великому князю ряд сражений пауков с ордами саранчи. Восьмилапые вдвое превосходили противника, но пока они успевали растерзать одного или двух, в них впивались жвалы саранчи и те принимались крушить хитин в наиболее слабых местах, перемалывать длинные суставчатые паучьи лапы, лишая всякой подвижности, а затем съедали практически целиком.

Наиболее впечатляющей выглядела армия саранчи при показе сверху, как понял Росс, из мешка воздушного шара. Они заполонили всё пространство, напоминая живой ковёр. После прохода саранчи оставалось совершенно безжизненное пространство. Её гнал лютый голод, ибо на такую массу насекомых корма просто не хватало, и она двигалась на север, где его было куда больше. Но там жили пауки…

С воздушным шаром происходило что-то неладно, он опускался всё ниже и ниже, саранча скоро заметила его и хищно ждала, когда он окажется в пределах досягаемости, поспешая вслед со всех ног. Вот уже потянулись жвалы, но один из пауков добровольно покинул корзину, дабы спасти товарища. Воздушный шар снова взмыл, и сверху спасённый паук наблюдал, как его напарник впился жвалами в саранчу, впрыснул ей смертельную дозу яда, сорвал голову с другой, вспорол брюхо третьей, но сам был погребён под набросившимися на него безжалостными врагами, уже последним усилием он сомкнул жвалы как раз оказавшейся рядом головы врага. После этого был растерзан…

Но воздушный шар продолжал терять высоту, в конце концов оказался над спинами саранчи, вот одна впилась в мешок, затем — другие. Картинка завертелась — это отчаянно дрался паук-наблюдатель, не переставая до последнего мгновения передавать своим собратьям информацию о врагах…

Росс задумался: поодиночке с саранчой справиться нетрудно, как и с небольшим количеством, а что делать с такой массой, границ которой просто не видно?..

Но он должен был найти выход. И начал усиленно его искать.

Договор составили. По нему пауки и люди признавались одинаково равными, свободными. Нарушители должны строго караться своими же, наказания иным видом признавались недопустимым: людей наказывали люди, в соответствии со своими законами, а пауков — сами пауки. Среди пауков, фактически, в рабстве жили люди. Они тоже признавались свободными и могли решать, где и как им жить. Если они хотели, то могли продолжать служить паукам. Среди людей пауки не жили, но было предусмотрено, что и они имели аналогичное право.

+ + +

Росс принялся связываться с князьями, наместниками. Объяснял каждому, что ситуация переменилась: вместо войны с пауками придётся выступать против саранчи. Практически каждый задал вопрос:

— Саранча, а кто ещё кто такая? Нам лучше иметь дело с ней, чем с пауками?

— Конечно! — отвечал Росс. — Теперь мы будем вести боевые действия не на своей территории, а на наши никто не посягнет — значит, угрозы жизни поселянам нет. Это даже не тысячи, а десятки тысяч спасённых жизней! Конечно, боевых потерь в сражениях против саранчи не избежать, но они будут в любом случае многократно меньшие. При этом пауки будут не врагами — союзниками! И получат свободу люди, находящиеся в рабстве у пауков.

Уже после первого подобного вопроса о саранче Росс поспешил связаться со своим компьютером в Самаре и получил оттуда данные о ней.

Выяснил, что в прежние времена саранча имела чуть ли не микроскопические размеры: от одного до десяти сантиметров у самой крупной — пустынной саранчи. Жила она тогда от восьми месяцев до двух лет. Теперь, несомненно, всё было иначе…

Каждая особь поначалу малоактивна, ведёт одиночный образ жизни. Потом развивается, становится более приспособленной к полёту, образует небольшие группы. При больших скоплениях саранча начинает усиленно откладывать яйца, в результате на свет появляется «походное потомство», которое отличается большими размерами тела и крыльев, а также возросшей активностью, агрессивностью поведения. Превращаются в ярых хищниц, которые набрасываются на всё то, что можно съесть, и не только на растительность, но и живых существ, вплоть до своих сородичей.

Тогда они образуют настоящие «летучие тучи», в которых пребывают миллиарды особей. Занимаемая ими площадь порой занимала до тысячи квадратных километров, суммарный вес насекомых составлял две-три тысячи тонн. Производимый шум саранчой в полёте иногда принимали за громовые раскаты.

Саранча опускалась на землю и в короткий срок выедала всю растительность, затем перемещалась дальше и