Шрифт:
Закладка:
Она накинула халат, забралась на подоконник и, чуть помедлив, спрыгнула на клумбу.
Крошечный силуэт крысы пробежал по озаренной лунным светом лужайке и скрылся где-то за конюшнями. Сьюзен двинулась следом, но, дойдя до угла, остановилась, почувствовав себя слегка продрогшей и совсем не слегка идиоткой. Но тут крыса вернулась, волоча какой-то предмет, больше себя самой по размерам и напоминавший комок старых тряпок.
Скелетообразная крыса обошла сверток и несколько раз пнула его.
— Ну хорошо, хорошо!
Сверток открыл один глаз, который некоторое время безумно вращался, пока не остановился на Сьюзен.
— Предупреждаю, — сказал сверток, — слово на букву «Н» я говорить не буду.
— Э-э, что? — не поняла Сьюзен.
Сверток перевернулся, принял вертикальное положение и расправил два грязных крыла. Крыса сразу перестала его пинать.
— Я ведь ворон, не так ли? — произнес бывший сверток. — Одна из немногих птиц, умеющих разговаривать. А люди, стоит им только увидеть меня, сразу начинают твердить: «О, так ты ворон, значит? А ну-ка, скажи нам слово на букву „Н“…» А все этот поэт со своим воображением. Он и представить себе не мог, что мы, вороны, знаем не одно слово и даже не два…
— ПИСК.
— Хорошо, хорошо. — Ворон взъерошил перья. — Вот это вот существо — Смерть Крыс. Заметила косу, капюшон, да? Смерть Крыс. Большая шишка в крысином мире.
Смерть Крыс поклонился.
— Большую часть времени проводит под амбарами и в прочих местах, куда люди обычно ставят тарелки с отрубями и хорошей порцией стрихнина, — продолжил ворон. — Очень добросовестный работник.
— ПИСК.
— Да, но что ему нужно от меня? — не поняла Сьюзен. — Я ведь не крыса.
— И это очень предусмотрительно с твоей стороны, — сказал ворон. — Послушай, я ведь ни на что не напрашивался, понимаешь? Сплю себе мирно на своем черепе, и вдруг кто-то хвать меня за ногу. А будучи птицей оккультной, как и подобает всякому порядочному ворону…
— Прости-прости, — перебила его Сьюзен. — Я понимаю, все это не более чем сон, но должна же я понять, что происходит. Ты спал на своем черепе?
— Ну, не на моем собственном черепе, — поправился ворон. — На чьем-то.
— На чьем именно?
Глаза ворона бешено завращались. Ему никак не удавалось сфокусировать взгляд обоих глаз в одной точке. Сьюзен едва сдерживалась, чтобы не закрутиться вместе с глазами ворона.
— Откуда я знаю? Их ведь не приносят с ярлыками. Обычный череп. Послушай, я работаю на волшебника, поняла? Сижу на черепе весь день в его конторе и каркаю на людей…
— Зачем?
— Потому что каркающий ворон на черепе является столь же неотъемлемой частью modus operandi волшебника, как заплывшие воском свечи и старое чучело аллигатора на потолке. Ты что, совсем ничего не знаешь? Мне казалось, это все знают, кто хоть что-то о чем-нибудь знает. Да нормальный волшебник скорее откажется от зеленой дряни, булькающей в колбах, чем от сидящего на черепе и каркающего на людей ворона…
— ПИСК!
— Послушай, людям все следует объяснять постепенно, — устало произнес ворон. Один его глаз снова обратился в сторону Сьюзен. — М-да, никакой изысканности, правда? Но крысы не задаются философскими вопросами, тем более крысы мертвые. Как бы то ни было, я единственное известное ему существо, которое умеет разговаривать…
— Люди тоже умеют разговаривать, — перебила Сьюзен.
— Да, конечно, — согласился ворон, — но суть, или, так сказать, ключевое отличие, состоит в том, что люди не предрасположены к тому, чтобы их посреди ночи будила скелетообразная крыса, которой вдруг приперло иметь переводчика. Кстати, люди его не видят.
— Но я же его вижу!
— Ага, вот тут ты ткнула пальцем в суть, в мозг кости, если так можно выразиться.
— Послушай, — сказала Сьюзен, — просто хочу предупредить, ничему этому я не верю. Не верю в то, что существует Смерть Крыс в мантии, да еще и с косой наперевес.
— Но он стоит прямо перед тобой!
— Это еще не причина, чтобы в него поверить.
— Вижу, ты получила настоящее образование, — кисло заметил ворон.
Сьюзен пристально посмотрела на Смерть Крыс. В его глазницах тлели таинственные голубые огоньки.
— ПИСК.
— Все дело в том, — продолжил ворон, — что он снова ушел.
— Кто?
— Твой… дедушка.
— Дедушка Лезек? Но куда он мог подеваться? Он же давно умер.
— Твой… э-э… другой дедушка, — намекнул ворон.
— У меня нет…
Откуда-то из глубины снова всплыли неясные воспоминания. О лошади… О комнате, полной шепотов… О странного вида ванне… О полях пшеницы…
— Вот так всегда. Вот что бывает, когда детям пытаются дать образование, вместо того чтобы просто сказать им правду, — покачал головой ворон.
— Я думала, мой другой дедушка тоже… умер, — неуверенно произнесла Сьюзен.
— ПИСК.
— Крыса говорит, что ты должна пойти с ней. Это очень важно.
В воображении Сьюзен возник образ похожей на карающую валькирию госпожи Ноно. Какая глупость…
— Нет, только не это, — запротестовала девочка. — Уже почти полночь, а завтра у нас экзамен по географии.
Ворон удивленно открыл клюв.
— Ушам своим не верю, — сказал он.
— Ты действительно считаешь, что я послушаюсь какую-то костлявую крысу и говорящего ворона? Я немедленно возвращаюсь домой!
— Никуда ты не вернешься, — возразил ворон. — Да ни один человек, в котором бурлит хоть капелька крови, не откажется от такого. Ты же ничего не узнаешь, если сейчас уйдешь. Разве что получишь образование.
— У меня совсем нет времени! — воскликнула Сьюзен.
— А, время… — протянул ворон. — Что есть время? Не более чем привычка. И оно не фундаментальное свойство мира — для тебя.
— Но как такое может…
— А вот это тебе и предстоит выяснить.
— ПИСК.
Ворон возбужденно запрыгал на месте.
— Можно я скажу? Можно? — закричал он и даже сумел наконец сфокусировать оба глаза на Сьюзен.
— Твой дедушка… — начал было он. — Он… самый… настоящий… взаправдашний… Сме…
— ПИСК!
— Когда-нибудь она все равно узнает, — возразил ворон.
— Смерд? Мой второй дед происходит не из благородного семейства? И вы подняли меня среди ночи только для того, чтобы сообщить это известие?!
— Я не говорил, что твой дедушка смерд, — возразил ворон. — Я хотел сказать, что он — С…
— ПИСК!
— Ну, хорошо, будь по-твоему!
Два странных существа ввязались в долгий спор друг с дружкой, а Сьюзен тем временем потихоньку отступала.
Потом она подобрала подол и бросилась прочь через двор и влажную от росы лужайку. Окно все еще было открыто. С трудом забравшись на карниз и ухватившись за подоконник, она подтянулась и нырнула в окно спальни. После
