внутренних дел: вчерашнего товарища министра внутренних дел, правителя его канцелярии, чиновника по особым при ней поручениям и директора одного из департаментов министерства. И в эту организацию вы думаете, что будете в состоянии привлечь какие — либо общественные силы! Ведь это будет приглашение в полицейский участок, а не в политическую партию». Как Стишинский, так и Любимов хотя, быть может, и не были польщены моими словами, но все же тотчас со мною согласились. Иначе поступил Павлов, он с жаром доказывал, что он старый земец, известный публицист (он был бы ближе к истине, если бы сказал — скандалист) и что состояние его на должности чинов — ника по особым поручениям при министре внутренних дел, да к тому же еще сверх штата, не может лишить его звания общественного деятеля. Не помню, тут же ли или несколько позднее был избран другой состав президиума, а именно председателем гр. А.А.Бобринский, бывший в течение многих лет петербургским губернским предводителем дворянства, его товарищем — А.П.Струков, еще недавно исполнявший ту же должность в Екатеринославской губернии, и А.А.Нарышкин, старый, весьма уважаемый земец Орловской губернии. Однако одновременно, а именно, как только выяснилось, что лица, ставшие во главе союза, намерены дать ему действительно характер общественного объединения, некоторые из инициаторов, видевшие в нем лишь ступеньку для осуществления личных замыслов, от него отошли, в том числе и Штюрмер.

Ушел, разумеется, и Павлов, о чем никто не сожалел. Зато вошли в него все лица, сколько-нибудь связанные с общественностью, как то: Бехтеев, Н.А.Хвостов, К.Ф.Головин, некоторые деятели Славянского общества, как А.А.Башмаков, П.А.Кулаковский. После этого собрания союза были перенесены на Галерную в дом гр. Бобринского. Было выбрано и правление в составе, если не ошибаюсь, десяти членов, в числе их были Киреев, Ширинский-Шихматов, не занимавшие административных должностей, имена прочих не помню. Правление немедленно занялось выработкой устава союза, а в особенности его политической программы. Я забыл сказать, что названа была эта организация «Отечественный союз». Занялись, разумеется, и вербовкой членов союза, но последнее шло туго: набирать чиновников не было ни смысла, ни охоты, связи же с широкими кругами населения у лидеров союза почти отсутствовали. К тому же время было такое, что и чиновный люд пытался определенно занять то или иное положение, так как совершенно не был убежден, что существующий строй устоит против направленной на него яростной атаки. Обывательские инстинкты и шкурные интересы брали у многих верх. Да, в то время левые круги были упоены одержанным ими, в смысле возбуждения общественности, успехом и убеждены в предстоящем им в близком будущем торжестве, напротив, круги консервативные были подавлены, причем многие в их среде утратили веру в прочность своего положения. Компромисс — вот тот образ действий, которого придерживался в то время чиновник-обыватель, а потому ярко и определенно выставлять свои личные убеждения не имел вовсе охоты.

К публичным выступлениям лидеры союза тоже не были вовсе подготовлены, да такие выступления в то время, коль скоро исходили из правого лагеря, не могли иметь успеха и даже собрать многочисленной аудитории. Приходилось поневоле заняться кабинетной работой и действовать привычными для бюрократии способами, а именно стремиться провести свои взгляды не через общественность, а через ту же власть, путем представления ей письменных изложений своих взглядов и предположений. Совещание Булыгина по выработке положения о Государственной думе объявило в то время, что оно примет во внимание все могущие поступить к нему предположения о порядке разрешения обсуждаемого ею вопроса.

Обстоятельство это побудило правление союза составить собственный проект организации законосовещательного учреждения и системы выборов его личного состава.

Живо вспоминается мне собрание правления союза на Галерной в уютном особняке тр. Л.Л.Бобринского[489]. В сравнительно небольшом зале, устланном мягким ковром и уставленном шкапами, заполненными бесчисленным множеством предметов археологии, полученных от произведенных графом раскопок, за продолговатым столом, при смягченном розовыми абажурами свете нескольких канделябров, собрались созидатели союза и серьезно обсуждали вопросы, на решение которых они, в сущности, лишены были возможности сколько-нибудь значительно повлиять. Происходила, однако, работа мысли, выяснялись взгляды участников, выяснялось одновременно и то разногласие между ними, которое впоследствии должно было распределить их по различным политическим группировкам, хотя в общем и консервативного, но совершенно различного по существу направления. Составленный союзом проект, озаглавленный «Земский Собор и Государственная дума», имел ту особенность, что он предполагал учреждение двух законосовещательных органов, а именно одного многочисленного и обсуждающего лишь основные вопросы государственной жизни, и другого, сравнительно малочисленного, насколько помню, включавшего лишь сто человек, избранных из своей среды первым собранием. Это второе собрание — отбор первого — должно было быть рабочим органом, обсуждающим государственную смету и законы свойства технического. Само собою разумеется, что проект этот никем решительно принят во внимание не был, однако же доставил двум членам союза приглашение на известное Петергофское совещание, рассмотревшее в первых числах июня 1905 г. проект Государственной думы, выработанный совещанием Булыгина. Кроме того, открывая вышепомянутое совещание, государь сказал: «Перед нами два проекта — проект совещания, работавшего под председательством Александра Григорьевича (Булыгина), и проект «Отечественного союза»». Это было, однако, единственное упоминание о проекте, выработанном в союзе, никакой речи о нем в дальнейшем не было. Само собою разумеется, что государь был осведомлен об этом проекте через посредство членов союза, которые имели связи в придворных кругах.

Несомненно большую жизненность проявила организация, возникшая в то время в Москве, под названием «Союз русских людей». Инициаторами этого союза были лица, принадлежавшие к той же среде, из которой происходили лица, образовавшие «Отечественный союз», но не состоявшие на государственной службе и по условиям жизни в Москве имевшие связи в более разнообразных кругах, нежели петербургские бюрократы. Союз этот также выработал свою программу, причем организовал довольно многочисленное, состоявшее из весьма различного звания лиц собрание. На одно из таких собраний, состоявшееся тотчас после избрания земским и городским совещанием депутации к государю, получили приглашение члены правления «Отечественного союза» и поспешили на него откликнуться. На собрании этом был составлен адрес государю и избраны лица, имеющие его представить монарху.

Лица эти были приняты государем несколько дней спустя после приема депутации, имевшей во главе кн. С.Н.Трубецкого.

Само собою разумеется, что пресса, за исключением двух единственных определенно правых органов, «Московских ведомостей» и «Света», прием этой делегации старательно замолчала, и потому общественного значения факт этот не получил. Однако некоторое влияние на самого государя обращенные к нему слова, вероятно, имели, но было ли это влияние благотворно — другой вопрос, решить который я не берусь.

Во всяком случае, выступления