и оба парселя: первый в сорок две и второй — двадцать две вещи. Четыре больших картины идут пароходом «Президент Ван Бюрен» и должны, если без опоздания, прибыть в Нью-Йорк третьего ноября. Как мы уже писали, четвертый ящик с картинами мы пока не высылаем, чтобы удостовериться, насколько без осложнений придут посланные четыре вещи. Думается, что для выбора на пять тысяч и в этих трех посылках, уже находящихся в пути, достаточно вещей, даже с избытком. Уже из телеграммы Вы знаете: мы предоставляем выбор из этих вещей на соответственную сумму самой Флор[ентине], конечно, при вашем участии. Само собою разумеется, до этого выбора условие, поставленное г-жою Рок, не может быть подписано, ибо оно абсолютно не отвечает действительности по многим пунктам. Пункты о футах, о числе, о страховке, о прибытии картин — все это должно быть изменено, если условие это все же нужно. Спрашивается, должны ли мы вычеркнуть на условии все эти пункты и после выбора вставить новые? Ведь Милл[икан] и Вы все отлично понимаете — невозможно подписывать бумагу, во всех пунктах не отвечающую действительности. Особенно сейчас мы должны быть в этом отношении особенно осторожны: ведь достаточно мы слышали укоров и удивлений в том, что мы по требованию Леви подписывали какие-то бумаги. Теперь же будто бы требуется какое-то условие, которое заведомо со стороны двух сторон не отвечает действительности. А ведь в животе и смерти Бог волен. И мало ли какие еще Роки выявятся! Самое простое: деньги даются за вещи, и когда вещи прибудут, то само лицо может в них удостовериться уже не с АРШИНОМ, но с глазами. Ведь не забудем, что в пресловутом условии имеется и еще какой-то крайне сомнительный пункт — о рыночной цене. Мы-то понимаем, что под такой ценой подразумевается последняя бывшая цена, но для Роков она может быть именно базарной ценой текущего дня и часа. Вы уже имеете наше письмо о достойном показывании картин. Конечно, если неосмотрительно попросту раздать картины в частные гостиные, то это может губительнейшим образом отразиться на достоинстве и ценах искусства. Все можно делать, но вовремя и к месту, и с определеннейшими людьми. Ведь никто не станет без обеспечения раздавать Рембрандтов! Конечно, идея о достойной выставке в Холливуде хороша, ибо это место близко искусству и нами еще не было затронуто. Словом, все хорошо в хорошем месте. Как мы уже писали, все вещи, оставшиеся после выбора Флор[ентины], могут быть потом использованы для комбинации Адриана. Но, конечно, картины не могут быть отданы без соответственного обеспечения, и мы уже писали, что их можно выдавать постепенно и соответственно получаемым от него суммам. Конечно, между нами говоря, его условие довольно на воде вилами писано. Сами обстоятельства покажут, насколько это деловито осуществимо. Предполагается, что Кл[айд] Адриана знает и за это время Морис с Кл[айд] достаточно обсудили все детали этого обстоятельства. Вполне естественно, что до получения вещей и рам Вы не покажете и списка картин Флор[ентине]. Можно показывать в рамах и под стеклом. Только исключительным знатокам не нужны всякие параферналии.

Вы совершенно правы относительно остальных трех с половиной тысяч. Ведь все это время мы почти в каждом письме писали о труднейшем положении, и это читалось всеми Вами и переводилось кому следует. Что же еще можем мы сказать к этому трудному денежному положению? Разве только для Вас можем прибавить, что Стокс, по-видимому, прекратил высылку, ибо за десять месяцев получено лишь шестьсот долл[аров], т. е. как бы за шесть месяцев. Если кто-то думает, что с адвокатами не следует себя обеспечивать никакими соглашениями о гонорарах, то, вероятно, это лицо и предполагает взять на себя все хлопоты в случае этих гонорарных неприятностей — ведь гонорар в понимании адвокатов может вырастать в беспредельность. Частным порядком в хорошую минуту посоветуйте Фр[ансис], чтобы ее брат Давид нашел бы возможность выяснить вопрос гонорара с Плаутом, а может быть, в этом поможет и Стокс, который, по-видимому, так стоит за Плаута. Во всяком случае, должно быть совершенно ясно — и Вы, и мы этим вопросом очень беспокоились, понимая, к каким новым осложнениям недоговоренность может вести. Покупка вещей совершена в Индии — об этом свидетельствует счет в получении задатка, здесь подписанный. Ценим все Ваши заботы и понимание необычайного времени накануне великих подвижек. Вы понимаете, как нужно оберечься от всяких вреднейших покушений, которые могли бы принести непоправимый вред перед продвижением. Нужно дотянуть! Обнимаем Вас, родная наша, будьте спокойны и тверды.

Сердцем с Вами.

184

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

1 октября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 105

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис], сейчас получено письмо Зиночки от 17 сент[ября], дошло так быстро благодаря «Гинденбургу», а также от Мор[иса], Кл[айд] и Дор[ис] от 9 сент[ября]. Вполне понимаем беспокойство Зиночки о соглашении с другом Кл[айд]. Мы уже так много писали Вам о критическом денежном положении, что и прибавить к этому уже нечего. Будем надеяться, что Кл[айд] хорошо знает своего друга, ибо условие, составленное его адвокатом, почти ни к чему не обязывает, а с нашей стороны предусматривает несколько опасных пунктов. Например — там не сказано, что имеется в виду доллар нынешнего дня — ведь никто не знает, во что превращается денежный знак в течение четырех лет. Кроме того, вещи могут быть выдаваемы пропорционально взносам, а не все сразу за первую четверть всей уплаты. Ведь все ходят под Богом. И кто знает, какие новые люди могут появляться.

Как стоит дело с выяснением гонорара Плаута? Судя по письмам Вашим, он уговаривался о пяти тысячах за оба дела (шеры и налоги) с Франсис. Но ведь это был лишь устный разговор, по-видимому, нигде не закрепленный. А Вы знаете, насколько цифры могут быть растяжимы, и это в конце концов может грозить большими неприятностями. Уже достаточно мы все пострадали от всяких вынужденных недоговоренностей со стороны Леви, лишь бы опять в той или иной степени не повторилось то же самое. Может быть, и Дэвид или Стокс могли бы помочь для установления яснодоговоренности. Мы отлично понимаем, что в разгар битвы нужно быть очень осторожными, чтобы не обескураживать защитников, но все же приходится заглянуть и в будущее, иначе недоговоренность может распуститься в опасный цветок. Неужели публишеры все еще не понимают невозможность приезда? Помимо всех прочих, уже давно перечисленных обстоятельств нужно иметь в виду психологию не только