Мой дедушка, Крисси… Они ведь тоже живут здесь, в Австралии. И мне, между прочим, не пришлось завоевывать их любовь и симпатию. Они сами одарили меня своей любовью, безо всяких условий. Но я знала: мне хочется, чтобы и в будущем их отношение ко мне осталось прежним.

И вот я стою посреди открытого, голого пространства. Солнце нещадно печет мою слабую голову, а я понимаю, что ни к какому решению я пока так и не пришла.

Я развернулась и уныло потащилась обратно в дом.

– Чувствую, что мое место здесь, – объявила я деду спустя несколько часов, уже в Алисе, когда мы с ним сидели в ресторане и я вкушала свой любимый австралийский деликатес – мясо кенгуру. – Вот мое решение, если в двух словах.

– Я рад. – И я увидела, какой нескрываемой радостью вспыхнули глаза Френсиса. Его взгляд красноречивее всяких слов сообщил мне, что он действительно безмерно рад.

– Хотя мне все равно придется отправиться в Англию, чтобы навести там порядок кое с чем. Ну, ты понимаешь меня?

– Отлично понимаю. Нужно все довести до логического конца и не оставлять после себя никаких хвостов, – согласился со мной Френсис. – Наверное, это в нас с тобой говорит капля немецкой крови, которая тоже течет в наших жилах. Прежде наведи в доме порядок, а потом уже двигайся дальше, – добавил он с улыбкой.

– Кстати, о доме. Лично я планирую продать свой. Ты же помнишь, я говорила тебе, что на те деньги, которые я получила в качестве наследства, купила себе в Лондоне шикарную квартиру с видом на Темзу. Собственно, зря потратила деньги. Квартира не принесла мне счастья.

– Все мы совершаем ошибки. Живые люди, а как иначе? Недаром говорят, на ошибках учатся. Главное – захотеть учиться на собственных ошибках, – добавил он и вздохнул. – Если ты действительно хочешь снова вернуться сюда, то знай, мой дом – это твой дом. Можешь жить в нем, сколько твоей душе угодно.

– Спасибо, – ответила я коротко, не вдаваясь в подробности. Я ведь еще не видела дома своего деда в Алиса-Спрингс. Потому что сразу же по приезде в город мы отправились в ресторан, чтобы перекусить с дороги. – А еще, помимо продажи квартиры в Лондоне, мне нужно повидаться с сестрой. Навести порядок в наших с ней отношениях.

– Вот это действительно очень веская причина для того, чтобы поехать в Лондон, – согласился со мной Френсис. – Человеческие взаимоотношения всегда намного важнее любой собственности. Лично я всегда придерживался такого мнения.

Отобедав, мы вышли из ресторана, сели в наш пикап и поехали к деду домой. Дом Френсиса находился в пределах городской черты, как раз на окраине города, застроенного красивыми белокаменными зданиями с высокой кровлей, напоминающими по своему внешнему виду швейцарские шале. С огромной крытой верандой на первом этаже.

– Сад у меня в полном запустении. Не люблю возиться с рассадой и всем остальным, – пояснил дед, пока мы поднимались с ним по ступенькам к парадному входу.

– Сюда бы Стар. Она за несколько дней привела бы твой сад в идеальный порядок, – отозвалась я, наблюдая за тем, как Френсис возится с ключом, отпирая входную дверь.

Мы зашли в дом, и я сразу же поняла, что, кто бы ни занимался его интерьером, этот человек очень хотел привнести в австралийскую глушь небольшой кусочек старой доброй Англии. И во всем сразу же чувствовалась женская рука. Красивые занавески с цветочным рисунком, вышитые подушки, разбросанные на старом, но, судя по всему, очень удобном диване, фотографии в рамочках, выстроившиеся в ряд на двух книжных стеллажах по обе стороны камина. Мягкое освещение умиротворяющего золотистого цвета струилось из-под абажуров многочисленных ламп и торшеров на латунных подставках.

Словом, стоило мне переступить порог этого жилища, и я сразу же почувствовала себя уютно, как дома. Разве что немного пахло плесенью, как это обычно бывает в помещениях, в которых не живут постоянно.

– Я в свой прошлый приезд подключил таймер на горячую воду. Думаю, трубы уже теплые. Пойду приготовлю тебе ванну, – сказал Френсис.

– Отлично! Спасибо! – обрадовалась я и невольно вспомнила, когда в последний раз принимала ванну, нежась среди розовых лепестков, а пара ласковых рук крепко держала меня за талию. Как же давно это было… Кажется, целая вечность прошла с тех пор.

Я долго лежала в ванне, пока не отмокла как следует. Вышла из ванны и глянула на воду: она была грязновато-мутной, и наверняка в ней плавали сотни насекомых, впившихся в поры моей кожи и в волосы, пока я жила на природе. Ощущение собственной чистоты придало мне бодрости. Разве что не хотелось снова натягивать свои грязные тряпки. Завернувшись в махровое одеяло, я выглянула в гостиную.

– У тебя случаем нет чистой старой майки? – спросила я у деда. – Одолжи мне на время. Моя одежда вся провоняла.

– Зачем тебе моя старая майка? Есть варианты получше. Твоя покойная бабка была приблизительно одной комплекции с тобой. В нашей с ней спальне стоит гардероб, под завязку забитый ее вещами.

– А ты не станешь возражать, если я кое-что позаимствую из ее туалетов? – поинтересовалась я у деда, семеня вслед за ним по коридору. Мы вошли в комнату, Френсис включил свет, а уже потом распахнул внушительных размеров шифоньер из кедрового дерева.

– С чего это мне возражать? Да о лучшем применении для всех этих вещей и мечтать не приходится. Я ведь уже хотел отдать их в какую-нибудь благотворительную лавку. Так что выбирай, что твоей душе угодно.

Чувствуя себя немного неловко от того, что роюсь в вещах своей покойной бабушки, я, тем не менее, осмотрела весь ее гардероб. Множество пестрых хлопчатобумажных платьев, широкие юбки в сборку и облегающие блузки с кружевными воротниками. Но отыскалась и пара обычных льняных рубашек с длинными рукавами. Я натянула на себя одну из них и вернулась в гостиную. Мой мобильный наконец заработал, и я проверила свою почту. Речевое сообщение от Талиты Майерс, нотариуса из Аделаиды. Она поспешила сообщить мне, что отыскала в архиве их конторы имя Френсиса Абрахама. Я невольно почувствовала прилив гордости от того, что на сей раз я пришла к финишу первой.

Френсис сейчас тоже принимал ванну, а я пока занялась разглядыванием фотографий в серебряных рамочках. На большинстве из них были запечатлены он сам и какая-то женщина, судя по всему моя бабка. Небольшого росточка, бледнолицая, с аккуратной фигуркой. Темные волосы собраны в витушку на затылке.

Но вот фотография маленькой девчушки лет трех с веселым улыбающимся личиком. Девочка улыбалась во весь рот, глядя в объектив фотокамеры. Вот еще одна фотография этой же самой девочки, но уже лет одиннадцати или двенадцати. Запечатлена между моими дедушкой и бабушкой.

– Моя мама, – негромко выдохнула я, чувствуя комок, подступивший к горлу. Но других фотографий девочки, запечатлевших ее в возрасте старше пятнадцати лет, обнаружить не удалось. Что меня удивило. Но в этот момент в гостиной снова появился Френсис.