Шрифт:
Закладка:
Вторая проблема была в позиции самого Феррари, который не ко времени и неверно утверждал, что он по-прежнему и полностью управляет гоночной деятельностью «Феррари».
На оба болида обрушилось множество проблем с электронным впрыском, турбинами, масляными насосами и другим. Он подозревал один из узлов от немецкого поставщика, который также работал с «Порше», поставлявшей двигатели «Макларену» – а «Макларен» Проста был конкурентом Альборето в битве за титул. Феррари полагал, что здесь что-то нечисто. Он, стуча кулаком по столу и переходя на крик, приказал немедленно прекратить сотрудничество с немецким поставщиком и сразу же начать новое с американским поставщиком, которого он знал. Он запросил номер телефона американской компании и открыл ящик стола, вынув оттуда чековую книжку – жест, который он делал, когда его выводили из себя, и он говорил, что хочет покончить с проблемой, не обращая внимания на расходы.
Пиччинини попытался переубедить его. Но замечания его спортивного директора лишь укрепили Феррари в том, что нужно действовать по своему усмотрению и сменить поставщика.
«Что здесь написано?» – кричал он Пиччинини, указывая на значок на его пиджаке.
«Инженер, здесь… Здесь написано “Феррари“».
«Так вот, – гремел Великий Старик, – Феррари – это я, и решаю – я! Ты будешь решать, когда здесь будет написано “Пиччинини“!»
Тем все и закончилось.
Он сменил поставщика, и Альборето больше ни в одной гонке не доехал до финиша. Титул достался Алену Просту, миланцу пришлось удовлетвориться званием вице-чемпиона. Мечта о том, чтобы через три десятилетия после Альберто Аскари привести к чемпионству итальянца, осталась мечтой.
Тем не менее, у Энцо Феррари была еще одна несбывшаяся мечта: «500 миль Индианаполиса».
Решение о создании болида для американской «Формулы CART»[106], в рамках которой проходили знаменитые «500 миль Индианаполиса», было принято в ноябре 1985 года на заседании исполнительного комитета. Феррари дал указание начать работу над новой рамой и двигателем для гонок в CART.
Еще до Рождества маленькая группа инженеров и механиков, в числе которых были Антонио Беллентани, главный механик Шектера в год его чемпионства, и инженер Анджолино Маркетти, одноклассник Дино Феррари, начала работу над болидом для «Индианаполиса», трудясь бок о бок с гораздо более крупной группой, работавшей над новым болидом «Формулы-1», который был представлен 10 марта 1986 года под названием «F1-86». На презентации Феррари официально объявил, что слухи о болиде «жеребцов» для «Индианаполиса» соответствуют действительности, а пилотом для выступления в Америке должен был стать Андреа де Чезарис.
Машина была готова, и 20 июля 1986 года, летним воскресным днем, «637 Инди» – такое название получил болид – был сфотографирован на трассе «Фьорано», у красной деревянной двери убежища Энцо Феррари. По распоряжению Феррари Гоцци передал фото прессе, а также сообщил имя американской команды – «Труспорт», – которая использовалась в качестве консультанта и, как предполагалось, базовой команды на будущее. Вскоре из Америки пришла информация, что команда «Труспорт» зарегистрировала болид на гонку чемпионата CART, которая должна была проходить 12 октября на трассе «Лагуна Сека».
И – все. К концу сентября Феррари объявил, что участие в чемпионате CART будет рассматриваться «только во вторую очередь». Приоритет отдавался участию в «Формуле-1».
Что же случилось?
Было как минимум два обстоятельства. Первое – вмешательство «ФИАТ», который призвал всех к порядку. Затраты на «Формулу-1» и без того были достаточно крупными, поэтому концерн исключил возможность инвестиций в чемпионат той страны, где не продавались никакие автомобили группы «ФИАТ», за исключением, понятно, «Феррари». Второе – отступление Экклстоуна и Балестра в их бесполезной войне друг с другом за управление «Формулой-1». И, поскольку стремление попасть в Америку Феррари выказал для того, чтобы послать сигнал обоим воюющим, Феррари почувствовал себя удовлетворенным и отказался от мечты участвовать в «500 милях Индианаполиса».
Глава 46
Закат
Перед дебютом машины в сезоне «Формулы-1» 1986 года Великий Старик был чрезвычайно осторожен. Тем, кто отмечал, что новый болид «Формулы-1» выглядел действительно красиво, Феррари возразил: «Он еще не издал ни звука. Я не знаю, как он будет ехать. Я был бы счастлив, если бы в конце сезона мы снова стали бы вторыми всего в восьми очках от победителя, как в 1985-м».
В субботу перед презентацией нового болида Феррари игрался со своими сотрудниками, как кошка с мышками. Он собрал на обед восемнадцать человек из управления спортивным подразделением, занимавших ответственные должности, и перед кофе раздал им бумагу, предложив указать – с подписью, не подлежащей разглашению, – имя пилота и команды, которые, по их мнению, выиграют чемпионат мира-1986. Ради соблюдения справедливости он сказал, что сделает то же самое. Затем он кивнул Гоцци, и тот, обойдя стол, собрал написанное.
«Франко Гоцци все сохранит. В конце года посмотрим, кто угадал». Это было, конечно, чрезвычайно тонким способом наделить инженеров ответственностью.
Месяцем ранее Феррари исполнилось восемьдесят восемь лет.
«У меня еще осталось желание ссориться, поэтому я бы сказал, что я в порядке», – говорил он.
Десять лет спустя после выхода книги «Флобер», которую он посвятил журналистам, он задумал опубликовать продолжение – «другую книгу; в ней я не выражаю свое мнение, а просто сравниваю фразы, которые многие журналисты писали обо мне в течение нескольких лет». Он, посмеиваясь, выражал уверенность в том, что «это будет весело. Если ты теряешь вкус к мести, твоя жизнь окончена».
Несмотря на болячки, главной из которых была боль в спине, он чувствовал себя совсем неплохо для человека его возраста, человека, все еще так сильно увлеченного автомобилями, не имеющего себе равных в этом в целом мире. «Что касается спортивного подразделения Феррари, то я представляю собой прошлое и управляю настоящим, а будущее – сфера решений Всевышнего».
В восемьдесят восемь лет его ум, конечно, занимали и менее земные темы. «Вера – это созданный самим человеком и подкрепляющий его уют». И вспоминал, как когда-то сказал то же самое другу-епископу, который ответил ему: «Если этот уют предоставляет нам Господь, почему бы не воспользоваться им? В тебе, Феррари, веры больше, чем ты думаешь». Тридцать лет спустя он все еще надеялся заметить в себе этот «уют», который называется верой.
«В работе я ищу сотрудничества со всеми. В частной жизни я всегда хотел работать в одиночку». Тем, кто ставил под сомнение его влияние на события и его право на принятие решений, он напоминал: «Мой сын Пьеро и Пиччинини, пока я жив, будут делать только то,
