— Хм, — ответила Наёмница, неудачно изобразив глубокомысленность. — А что там дальше с «Книгой Вод»?

— Я сделал полную копию свитка и также осуществил перевод на рядовой нарвулианский — наречие озёрников довольно трудно для понимания. Скопировал я и иллюстрации. У меня ушло на это около полутора лет.

Наёмница посмотрела на Вогта с легким удивлением.

— Если ты веришь в важность чего-то, Вогт, ты становишься очень упорным.

— Да.

Они оба ощутили напряжение между ними. Казалось бы, все как прежде, — но на самом деле даже не так, как вчера. Наёмнице не хотелось думать об этом. Она походила сейчас на жесткую травинку под ветром — она должна либо согнуться, либо сломаться, но стоять как прежде она не сможет.

— Однако все мои усилия пошли прахом… пеплом. Во время того инцидента библиотеку подожгли. «Книга Прозрачных Вод» была пожрана огнем, как и многие другие. Это напомнило мне о погребальных обрядах у некоторых народов, — голос Вогта звучал беспечально, но это не означало, что ему не было грустно.

— Ты не возненавидел мятежников еще и за это?

— Нет. Они поддались неправильным эмоциям. Они разожгли костер, но и сами в нем сгорели. Они просто были глупыми… — Вогт нахмурился. — Возможно, я смог бы остановить их… но только я сегодняшний. А в тот день я был наивен и многого не знал. Я растерялся и испугался. Но дело в том, что я смог стать таким, как сейчас, только после того, как все случилось, — Вогт замолчал.

Небо было сплошь затянуто тучами. Очередной порыв холодного ветра заставил Наёмницу плотнее запахнуть плащ.

— Однако есть кое-что, за что я действительно заслуживаю упрека… — медленно продолжил Вогт. — Я видел, как мои друзья умирают, и не мог не чувствовать боль, но одновременно с этим я помнил о свитке, жалел о моей напрасно проделанной работе. Бумага и буквы… как мог я думать о них, когда вокруг был такой кошмар! Так что и меня охватили неправильные эмоции.

Вогтоус потянулся к руке Наёмнице, но Наёмница отшатнулась.

Между тучами возникла брешь, сквозь которую хлынул свет, невероятно яркий, сверкающий. Он походил на расплавленное золото.

— Прости, — сказала Наёмница, протянув дрожащую ладонь.

Вогт только покачал головой, больше не пытаясь приблизиться.

Брешь среди туч росла. Солнце осветило все, и каждый цвет стал ярче. Но между бродягами по-прежнему лежала тень. Потом она поднялась и встала между ними стеной.

***

Очередной ночной дождь, стучащий по листве над ними, творил иллюзию безопасности, но в чем-то Наёмница оставалась совершенно беззащитна. Она проснулась оттого, что Вогт крепко прижимает ее к себе.

— Отпусти меня, — сипло потребовала она.

— Так должно быть.

— Нет, — Наёмница оттолкнула его и вскочила на ноги.

Ее окружала сплошная тьма, в которой лишь мелкие капли дождя вспыхивали серебром. Вогт тоже поднялся и схватил ее за руку.

— Если ты позволишь мне…

Она оттолкнула его и побежала, но слабость в коленях не позволила ей набрать скорость. Вогт догнал ее, и Наёмница почувствовала, как его руки обвивают ее, словно ползучие растения… как ядовитые растения. Вогт был ей отвратителен; все сейчас было ей отвратительно.

— Если ты позволишь мне прикасаться к тебе, ты поймешь, что тебе нечего бояться.

— Не трогай меня. Я тебя ненавижу.

Она вывернулась, но сразу оказалась схвачена снова. Вогт развернул ее, притиснул к себе. На миг Наёмнице отчаянно захотелось сдаться, положить голову ему на плечо, но вместо этого она изогнулась дугой, пытаясь выдержать хоть какую-то дистанцию.

— Ты же знаешь, что сейчас все совсем по-другому, — спокойно сказал Вогт.

— Я знаю, но я не понимаю, — ответила Наёмница, и собственный голос показался ей чужим — хриплым и сдавленным. — Ничего не понимаю.

Капли воды, падающие с неба, потекли по ее лицу. Наёмница закрыла глаза. Внутри нее все болело.

— Лучше бы я убила тебя еще в самом начале.

— Попытайся сейчас.

Открывшись, глаза Наёмницы злобно вспыхнули.

— И что будет?

— Ничего, — Вогт сверкнул в темноте зубами. — Я смогу выдержать вспышку твоей ярости.

— Отпусти меня, немедленно.

— Заставь меня.

Вот бы ударить его так больно, что бы он понял, почему ее нельзя трогать, чтобы ему стало так же плохо, как ей сейчас… Наёмница сморгнула то ли воду, то ли слезы и сказала:

— Это ты меня заставляешь.

— Заставляю, — согласился Вогт. — Иногда лучше заставить.

— Я не хочу.

— Правда? — неискренне удивился Вогт. — Я слышу все твои мысли. Каждую. Никогда не пытайся обмануть меня. Это только страх. Тот же, который не позволяет тебе вернуть твое имя. Ты человек, который, не дрогнув, прижигал себе раны каленым железом. Так почему ты не можешь решиться? Погладь паука. Прыгни в реку с обрыва. Поцелуй меня.

— Хватит! — закричала Наёмница.

Она рванулась. Если бы она могла освободиться от него, пусть даже оставив ему клочья кожи, она бы так и сделала. Но он сам отпустил ее, и Наёмница упала на траву. Над собой она увидела медленно растворяющиеся в слезах звезды, тускло сияющие среди лохматых ветвей, бледно-синие, будто вырезанные из тончайших льдинок. Она казалась себе такой же хрупкой, как они, такой же призрачной, как их слабый и чистый свет. Сквозь бреши в листве на нее падали капли. А затем Вогт накрыл ее собой, заслонив от дождя.

— Нет, — сказала Наёмница.

— Я люблю тебя, — прошептал Вогт, щекоча дыханием ее щеку. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

Но Наёмницу не интересовала любовь. Она ощущала только страх и холод. Она была неотделима от теней прошлого. Вогт приподнялся и сел над ней. Хотя его колени по-прежнему обхватывали бедра Наёмницы, он больше не прилагал усилий к тому, чтобы ее удержать. Но она не попыталась сбежать. Даже не шелохнулась, притихнув на ложе из мокрой травы.

Приподняв правую руку, Вогт окинул свою длань долгим оценивающим взглядом. Наёмница наблюдала за ним со смесью растерянности и настороженности. Грудь ее так часто вздымалась, что, положи на нее мячик, он бы не удержался и скатился в траву.

— Вот моя правая рука. Она… — театрально протянул Вогт, покрутив пятерню, — …не злая. Вот моя левая рука — подняв вторую руку, он подверг ее столь же тщательному осмотру. — И она не злая. Вот мой… — Вогт красноречиво указал вниз. — Он тебя тоже не обидит.

Это было так нелепо и глупо, что Наёмница неожиданно прыснула. Вогт наклонился и коснулся ее губ губами. Наёмница умолкла, перестала смеяться.

— Мне будет гораздо легче тебя целовать, если ты перестанешь стискивать зубы, — вежливо указал Вогт, чуть отстранившись.

— Со мной не ищи легких путей, — пробормотала Наёмница.