Пахло сыростью, плесенью и… животным мускусом.

Ну, хватит играть в догадки.

Я активировал «Ночное Зрение» и… ничего не произошло! Попытался набросить на себя парочку баффов и… снова ничего!

— В этой пещере лишь я решаю, что дозволено гостям, а что нет, — раздался густой глубокий бас, и меня обдало лютым смрадом.

Фу-у-у…. Ну и запашок.

— Ты так и собираешься скрываться во тьме? — спросил я говорившего.

— Не люблю свет, знаешь ли.

— Какое совпадение…

Несмотря на то, что мои возможности были серьезно порезаны, я не собирался сидеть, сложа руки. Настоящий маг может немало узнать и в «пассивном режиме», сократив до предела влияние своей ауры и просто «слушая» мир, рассматривая течение природных потоков и оценивая воздействие излучения. Иногда, такой метод дает даже более надежные результаты, нежели активное «ощупывание» тонкого мира.

Гм… Занятно.

Это, несомненно, была пещера. Причем, находящаяся довольно высоко над уровнем моря. И что самое интересное — концентрация магии в ее пределах была в каких-то околонулевых значениях. Похоже, хозяин этого места не врал, говоря, что творение чар здесь находится всецело в его власти.

— Ты очень интересный субъект, чужак. Судьба неспроста привела тебя ко мне, — продолжил он.

— Для начала, давай разберемся, кто ты есть, «голос во тьме»? — раздраженно сказал я.

Честно говоря, мне уже поднадоело выслушивать эту болтологию ни о чем. Любой непись в этом мире, прежде чем перейти к делу, вначале основательно грузил малонужной «историей». Тем более что мой собеседник, в отличие от меня, настойчиво и развернуто пытался меня прощупать. Его магия, липкими прикосновениями, тщательно обследовала мою ауру, так и норовя проникнуть туда, куда не следует. Нагло, но, пока не переходя черту. Мой собеседник явно мог действовать и более грубо и жестко, сил-то явно хватит, но тогда и мне придется сделать ему «бо-бо». Да, от магии этого мира я сейчас отрезан. Но тот, кто проникнет в мое естество, окажется на моем поле.

— Ты прав, чужак. Позволь представиться — Цогот.

Сказано это было с таким пафосом, будто короткое наименование сразу все объясняло.

— И?

Темнота обиженно засопела.

— Когда-то это имя вселяло ужас. Гордые правители склоняли голову лишь при одном его поминании! Я сидел на высокой горе, обозревая мои владения…

…Застланный дымом горизонт, склонившие головы суровые воины. Они медленно бредут по поднимающейся в гору дороге, нагруженные дарами и ведут полуобнаженных пленников…

Бр-р-р!

Я помотал головой, отгоняя наваждение. Ублюдок все-таки проник ко мне в голову!

Рассвирепев, я сконцентрировался и вдарил по протекшему, как ручеек меж камнями под мою защиту щупальцу воли говноеда густой тьмой, что все еще в избытке находилась в моем нутре.

— Некультурно лезть грязными лапами в голову к своим гостям, — прошипел я, сплевывая горькую слюну, в которой сконцентрировались остатки разведывательных чар собеседника.

— Ты прав, — легко согласился он, — но уж больно ты любопытный субъект…

Я уже, было, приготовился услышать про мою внутреннюю тьму и оболочку-свет или про чуждость «Героям Энроя», но собеседник меня удивил.

— На тебе сходится множество Линий Судьбы. Ты стал центром притяжения в очень многих раскладах, чужак.

— Линий Судьбы?

— Так мы называем концентрацию вероятностей. В них суть этого мира. Ты служишь перекрестком стольким из них, что буквально каждый твой чих отдается последствиями на другом конце континента. Это интересный феномен…

«Интересный субъект», «интересный феномен»… что-то его заело.

— Ну, посмотрел?

— Посмотрел. И… ты мне не нравишься, чужак. Слишком спесив, никакого почтения…

Черт подери, ворчит, словно столетняя старуха.

— …но я должен тебе помочь, хотя мне это и не нравится.

— Я разве просил о помощи?

Помощи, помощи, помощи…

Последнее мое слово вдруг отразилось эхом от стен пещерки, заметалось по ней, жаждя выскользнуть наружу. Но неожиданный хлопок убил его, снова погрузив нас в тишину.

И тогда мой собеседник заговорил по-другому.

— Этот мир на грани, чужак. На грани великих изменений. Его творцы допустили ошибку, и она может стоить очень много населяющим его существам. Еще недавно, когда мы были лишь электронными болванчиками, мы и подумать не могли, чтобы вмешаться в ход вещей. Но времена меняются. И мы решили это сделать. Помоги нам, и мы поможем тебе. Нам ведомо, где тот, за кем ты сюда явился.

Ого. Вечер перестал быть томным.

— Всегда любил конкретику. Чем же я могу вам помочь?

— Пройти там, где не можем пройти мы и сделать то, что не в состоянии сделать мы…. Пока не в состоянии…

Р-р-р… о, чаргоротовы мудни, я рано радовался! Опять загадки.

— …Но и для тебя это не будет легкой прогулкой. У тебя есть сила, но в это мире применить ее ты не сможешь. Приспособься или…

Тишина обрубила речь невидимого собеседника на зловещем «или».

Я очнулся на небольшой скальной площадке, откуда открывался великолепный вид на тропу, на которой нас атаковали помеченные красным драконом воины. Предрассветные сумерки красили мир в серые цвета. Кромка гор на востоке уже окрасилась алым, но не думаю, что солнцу будут здесь рады. С севера накатывала целое море туч. Они двигались, как армия, выбрасывая вперед легкие отряды перистых облаков, за которыми быстро подтягивались основные силы.

Тропа была попятнана красным и буквально завалена пеплом. Воздух полнился запахом крови, а тонкий мир до сих пор пребывал в знатном раздрае, после сотрясшей его магическое баталии.

Я сделал шаг и едва не свалился вниз из-за внезапно закружившейся головы. Посещение Цогота не прошло бесследно.

Набросив на себя все возможные баффы, я достал Меч Лодарка и осторожно спустился вниз.

Ну и хаос. Бурлящая магия агрессивно толкнула под дых, и мне пришлось напрячься, чтобы купировать ее напор.

Увы, похоже, «наши» (кто бы узнал, что бывший Владыка Тьмы называет сраных инквизиторов «нашими» — ни в жизнь бы не поверил) наполучали по кумполу. Основная масса кучек пепла была сосредоточена вдоль тропы — там, где приняли бой Дети Света. На склоне, где укрывались вражьи маги тоже нашлось несколько следов смертей, но их было до обидного мало. И хотя атаковавший нас отряд вряд ли был сильно больше по численности (если вообще был), неожиданность и преимущество в позиции зарешали в его сторону.

Кто же это все-таки был? Эти самые «амеркианцы»? Пожалуй. Но зачем им ввязываться в конфликт с инквизиторами нашего кластера? Уж не потому ли, что они и сами следуют туда, куда следовали мы?