– Но нам с тобой вот сюда.

И Олег показал на дверь напротив. Она выглядела гораздо скромней. А открывшая им дверь пожилая женщина была в домашнем халатике и с какими-то скучными кудельками на макушке. У ее ног крутилась маленькая собачка, которая радостно приветствовала Банту, но от Барона с Кокосом удрала в глубь квартиры.

– Марина Захаровна сказала, чтобы мы оставили Банту у вас.

– А что же Лика? Сама не смогла подъехать?

– Она в больнице.

– Что случилось? Передозировка?

– Да.

– Ну, ясно.

Тон соседки нельзя было назвать встревоженным, и Олег не преминул отметить это обстоятельство.

– Похоже, что вы не слишком-то удивлены.

– Да я каждый день ждала чего-нибудь такого. С тех пор как погиб Павел Семенович, нет мне ни минуты покоя. Вроде бы и не родственники мы с ними, а только Павел был такой интеллигентный, такой обходительный человек, что привязалась я к ним больше, чем к иным своим кровным родственничкам, от которых слова доброго годами не услышишь. А у Павла Семеновича что ни слово из его уст, то комплимент.

– Значит, вы хорошо знали их семью?

– А то! Мы и с женой его покойницей общались вполне по-дружески. Жаль, рано ушла. И сдается мне, что смерть Наташеньки была лишь первой ласточкой, первым звоночком. Дальше-то у Павла все под откос пошло.

– Вы имеете в виду его материальное состояние?

– Да нет! – отмахнулась женщина. – При чем тут деньги! Вам бы молодым все деньги да деньги. А я вот с высоты прожитых лет точно могу сказать, деньги – это еще далеко не главное в этой жизни.

– А что же главное?

– Душевное спокойствие. Чтобы у твоих близких все было хорошо. Чтобы дети были здоровы. А старики были и здоровы, и долговечны. А вы все деньги, деньги…

– Без денег тоже плохо. То же здоровье, чтобы его поддерживать, тоже финансы нужны.

– С этим у Паши все в порядке было, – отмахнулась соседка. – Деньги к нему так и плыли в руки. С момента смерти Наташеньки он состояние свое утроил. Я о другом говорю. Они с Наташей очень любили друг друга, а она ушла так рано. И вслед за ней оба друга Паши, с которыми он еще в девяностых общее дело открыл, тоже один за одним ушли. А ведь если люди даже в девяностые сумели плечом к плечу выстоять, то это о чем-нибудь да говорит? Порядочные очень были люди, я их близко не знала, но по их поступкам было понятно, что они из того же теста, что и сам Павел, были слеплены. И вот, поди же ты, умерли! А ведь тоже совсем не старые еще мужчины были. Одному семьдесят стукнуло, другому вообще шестьдесят с небольшим. Жить бы еще и жить, а вот нет. О том, что Лика по кривой дорожке пошла, вам и говорить нечего, наверное, все уже сами поняли. Наркоманкой она стала. И как бедному Павлу было жить? Денег полно, но при этом рядом с ним не было ни единого близкого человека, которому он мог бы доверять и на которого мог бы положиться. Жена умерла. Друзья тоже. Осталась дочь, но доверять Павел ей больше не мог. Будут его в таком случае деньги радовать? Как думаете?

– Да, печальная история, вы правы.

– О чем и речь. Ладно, что я тут с вами заболталась… В какой больнице Лика находится? Надо будет ее хоть проведать да спросить, не надо ли ей чего.

– Не надо.

– А что так?

– Умерла она.

Женщина пошатнулась и ухватилась рукой за дверь.

– Ох! Как же так?

– Да вот так.

– Тогда мне тем более надо ехать! У них же родственников никого не осталось. Кто похоронами заниматься будет? Нельзя допустить, чтобы Лику как какую-нибудь бродяжку хоронили. Она все-таки дочь Паши, хоть и непутевая!

Но внезапно лицо у соседки посерело, и она прижала руку к груди:

– Что-то нехорошо мне.

Друзья успели подхватить ее прежде, чем женщина упала. Ноги у нее совсем не слушались. Им пришлось фактически затащить женщину в ее квартиру. Маленькая белая собачка металась с испуганным видом, и ее можно было понять. Вместе с Сашей и Олегом в квартире оказались и Барон с Кокосом, которые, как дикие невоспитанные животные, тут же стали все нюхать. Да еще и принялись носиться за хозяйской собачонкой, которая с отчаянным визгом забралась на кресло, где полулежала ее хозяйка. Но оказавшись рядом с хозяйкой, малышка неожиданно набралась духу, ощерила зубы и зло зарычала, давая понять всем вокруг, что готова отдать за эту женщину всю свою маленькую собачью жизнь без остатка.

Но Барон с Кокосом уже утратили интерес к собачонке. У них нашлось множество других дел в чужой квартире. Все нужно было обежать, обнюхать, исследовать. В общем, вели себя как законченные обормоты. И пока Саша с Олегом пытались привести женщину в чувство, их собаки были предоставлены самим себе. Правда, Саша велел Барону сидеть смирно, и тот на минуту даже послушался, но стоило Саше отвернуться, как Барон испарился.

Хорошо еще, что женщина была в состоянии хотя бы шептать.

– Там… лекарство!

Слабой рукой она указала на тумбочку, где стояли баночки-скляночки с сердечными каплями.

Выпив их, женщина заметно приободрилась.

– Мне уже лучше, спасибо, – поблагодарила она ребят. – Надо же, вроде бы ожидала чего-то в этом роде с Ликой, а все равно шоком для меня эта новость стала. А она точно умерла?

– Да уж точней не бывает. Из больницы сообщили.

– Вот беда, вот беда, – повторила женщина. – Это все он! Злой гений их семьи! Это он Наташеньку раньше времени в могилу упек. И друзей Павла Семеновича тоже он, наверное, оприходовал. Да что там говорить, на наркотики Лику тоже он подсадил! Уголовник!

Это было уже более чем интересно. Прямо какой-то многогранный злодей вырисовывался, и к тому же упорный. Между смертью матери Лики и ее собственной кончиной прошел не один месяц.

– Бабуля, вы говорите, говорите!

– Поведайте нам все, что знаете!

И друзья попытались поудобней усадить свидетельницу, чтобы она им еще что-нибудь рассказала.

Упрашивать пенсионерку не было нужды.

– Я вам все расскажу! Я уж и в полицию ходила, да не слушают меня там. А вы, ребятки, я вижу, хорошие, не чета тем бездельникам из нашего отделения. Вы поможете найти убийцу, который всю семью Павла Семеновича под корень извел!

Саша с Олегом пообещали, что приложат максимум усилий, чтобы выполнить эту задачу.

И пожилая женщина начала говорить:

– Наташенька-то сроду ничем не хворала, крепкое у нее было здоровье, дай бог каждому. Ни одного денечка никогда не болела, а взяла и в одночасье