Шрифт:
Закладка:
Корзинка с земляникой осталась где-то там, рядом с солнечной кочкой, а Маруся споткнулась раз, другой, упала, оцарапав коленку о камень и… просто села в грязь, разом потеряв силы.
— Оказывается, я боюсь змей, — сообщила она безоблачному небу пересохшими губами. — Сюрприз!
Перед глазами все мутилось — кажется, она поймала еще и солнечный удар.
Слабость была такая, что Маруся не была уверена, что сможет подняться, когда приступ отчаяния пройдет. Придется сидеть тут до осени, пока не пойдут дожди.
— Нагулялась?
Она с трудом подняла голову, заслонив глаза козырьком из ладони. Против солнца видна была только высоченная темная фигура. Рядом появилась вторая такая же фигура. С ее корзинкой в руках.
Первая фигура наклонилась, и мускулистые загорелые руки подхватили Марусю под колени и подмышки. Она обвила руками крепкую шею, уткнувшись в нее и по каким-то одной ей известным признакам опознала Макара.
— Идем домой, — сказал он. — Дурочка.
Почему-то было даже не обидно.
16
Маруся долго-долго пила ледяную воду из родника. Набирала ее в горсть, окунала лицо и выливала на грудь, не в силах прекратить наслаждаться прохладой.
У близнецов, как оказалось, тоже были свои тайные местечки в лесу. Одно из них — поляна с вырытой под корнями старой ели землянкой, прикрытой ярким мхом. Там же бил небольшой родничок, вода в котором была вкуснее всего на свете, что пробовала Маруся за свою жизнь. Отрываться от него было страшновато — вдруг больше не дадут напиться?
Но надо было взять себя в руки.
— Сама пойду, — Маруся оттолкнула Макара, когда тот попытался поднять ее, чтобы отправиться наконец домой.
Он тяжело вздохнул и движением головы позвал ее за собой по узкой тропинке. Однако стоило ей пошатнуться, неловко запнувшись о корень, как идущий позади Никита, не слушая возражений, вновь подхватил ее на руки.
Если честно, ей понравилось.
Она обвила руками его шею и только виновато пробормотала:
— Давай я сама пойду. Тебе же тяжело.
— Вообще нет. Так даже быстрее, — хмыкнул он.
И вправду — добрались минут за десять быстрым шагом длинноногих двадцатилетних крепких парней. Сама Маруся ковыляла бы дольше.
Не слушая возражений, от калитки Никита сразу донес ее до бани и опустил на топчан в комнате отдыха. Макар тут же достал аптечку из шкафа.
Первым делом он размазал по ее плечам блаженно прохладный гель с алоэ. Осторожно погладил большими ладонями:
— Болит?
— Вроде, нет… — неуверенно отозвалась Маруся, прислушавшись к ощущениям.
На удивление у нее покраснел только нос, да чуть горела кожа на лице, зато плечи пахли солнцем и немного соснами. Словно она сроднилась с этим лесом, пока рассказывала ему все матерные слова, что знала.
— Вы как корзинку нашли? Там же змея была! — вспомнив о ней, Маруся передернулась, вновь ощутив холод под кожей.
— Как змею мы нашли, ее интересует, а как ее саму — нет, — хмыкнул Никита.
Он успел ополоснуться в летнем душе и вошел в баню в одних шортах — и босиком.
Протянул ей маленькую стопку, заполненную желтоватой жидкостью.
— Что это?
— Пей, — сказал он. — Настойка на ста травах от местной ведьмы. От желудка, от бесплодия, от нервов, от импотенции, от головной боли, от страха, от бронхита, от чесотки, от стресса и черт знает еще от чего.
— Фу, не буду.
— Принести вискаря? У Германа что-нибудь должен быть.
— Не лезь в папины вещи! — мгновенно ощетинилась Маруся.
Взяла стопку, повертела в руках, понюхала — и выпила одним глотком.
Запах лесных трав оказался не противным, как она боялась, а ласковым, успокаивающим. И сразу чуть отпустила нервная дрожь.
Макар присел на корточки, принялся ощупывать ее ноги, начиная с исцарапанных ступней. Натыкаясь на порезы или укусы, смазывал их чем-то пахучим, а один раз цокнул языком и велел не смотреть.
Маруся со второй рюмкой в руке послушно зажмурилась.
Что-то такое он там делал — больно и неприятно. Она была рада, что не смотрела.
— Ты давно врач?
— У нас был курс первой помощи, — отозвался вместо него Никита.
Он тоже махнул настойки под укоряющим взглядом брата.
— А мне? — потребовал тот.
— У вас — это где? Где вы учитесь? — запоздало заинтересовалась Маруся.
— Где мы только ни учились… — Никита убрал настойку в шкаф и встал в дверях, прислонившись плечом к косяку.
С его влажных волос капельки воды падали на голую грудь и прокладывали влажные дорожки по загорелой коже.
— Это от стекла в тот день? — сбил ее с мысли вопрос Макара.
Маруся хотела узнать про то, чем они занимаются, но он приподнял ее ногу, положив себе на колено. Там на лодыжке полумесяцем белел старый шрам.
— Тем летом, да, — кивнула Маруся. — С вами на озере.
— Ты тогда всю квартиру нам кровью залила, — с каким-то детским восторгом вспомнил Никита. — Мы тебе так завидовали!
— Завидовали?
Маруся никому бы не призналась, как ей приятны поглаживания пальцев Макара. Он закончил с лечением но не спешил сворачивать медпункт. Сидел на корточках и массировал ее ступню. Потом и вовсе перестал стесняться и положил себе на колени обе ноги и начал разминать их энергичными движениями.
— Конечно! Девчонка — и настоящее ранение! Мы тоже хотели, — хмыкнул Никита.
— Лодыжку подворачивала? — тихонько спросил Макар.
Маруся молча кивнула, и пальцы перебрались чуть выше, разминая и аккуратно расслабляя мышцы, возвращая им нормальное состояние.
— Давай я тебе нормальный массаж сделаю, — вдруг предложил Никита. — Спортивный. Ты напряженная вся, тут сколько ни выпей, а мышцы не расслабятся.
— Идите к черту! — мгновенно ощетинилась она, подбирая под себя ноги. — Я вымыться хочу! Грязная, как черт знает что…
— Ну так иди, — Никита открыл шкаф и достал огромное белое полотенце, кинул ей. — Спинку потереть?
— Идите к черту! — повторила она, но встала, ожидая боли в ногах от усталости. Но она куда-то сгинула, вытянутая руками Макара.
Зато остальные мышцы заныли будто бы даже сильнее. Напряженный живот, сгорбленные плечи, тянущая боль в руках — даже задница протестовала против непривычной нагрузки.
Вода из душа брызнула теплая, даже не пришлось
