У меня начинает болеть голова, в висках стучит.

— Вы просто… использовали меня?

Ирина усмехается, достаёт из сумочки… ножик-бабочку и поднимается с кресла. Холод наполняет тело.

— Какая же ты овца, Стеша… Сначала мурыжила его со свадьбой, влюбила в себя, гадина. Трахала. Я думала, вы распишитесь через месяц. Через два — разведётесь. Но ты же такая правильная оказалась! Видимо, нравится быть костью в чужом горле…

Боже, она меня ещё и упрекает. Я не спорю, мне слишком страшно. Она крутит в пальцах ножик, глядя на меня.

— Что не так, Стеша? Мы тебя нашли. Нашли твоего папаньку. Познакомить тебя хотели с ним. Мирон предлагал правда просто в долю тебя взять, объяснить всё, попросить, чтобы ты уговорила отца подписать договор. Пойти нам на встречу. Но я знала, что такая змея подколодная, как ты, нас кинет.

— И… что изменилось? — спрашиваю я, боясь дёрнутся, потому что каждое движение привлекает её, будто животное, и заставляет подбираться ко мне ближе.

— В каком смысле?

— Я ведь не знала об этом. А, значит, не отказывалась. Зачем приходить и всё вот так вываливать?

— Потому что он выбрал тебя! — взрывается Ирина. — Потому что ты — тварь. Думаете, можете вот так просто взять мою идею и опрокинуть меня? Счастливо упендорить в закат на яхте твоего папаши? Я всего сама добилась, а ты всего лишь маленькая тупица с тайной рождения. Что он в тебе нашёл?

Я всхлипываю. Хочу сказать, что вовсе не претендую. Что договорюсь с кем угодно, о чём угодно, лишь бы эти двое исчезли из моей жизни…

Но ничего не выходит, я вскрикиваю, стараясь отползти, когда Ирина кидается на меня с ножом.

— Я уничтожу тебя! И пока никто не знает, чья ты дочь, всем будет плевать на тебя так же, как на ту прошманду. Как её там звали?

Боже… Она сбила Катю.

И теперь собирается убить меня.

Из-за плохого самочувствия я слишком беспомощна, пытаясь встать, на несколько мгновений теряю зрение. Давление или что-то ещё, может, нервы. Как не вовремя…

— Ира, — вздрагиваю от выкрика Мирона.

Он забегает в комнату и кидается на неё. Я успеваю только забраться на кровать. А потом… Ира вонзает ножик в живот Мирона. Он валится на пол. Капает кровь. Я не могу поверить в происходящее.

Она оборачивается на меня и бросает такой взгляд, будто это сделала я.

Будто я виновата.

А потом кидается к нему. Падает на колени. Начинает скулить.

— Это всё из-за тебя, — повторяет, — это всё ты…

Глава 22

— Поздравляю, у вас двойня! — доктор улыбается, а у меня ком встаёт в горле. Как же так? Машинально кладу ладонь на живот, поглаживаю большим пальцем. На глазах выступаю слёзы. — Вы не рады? Всё в порядке?

— Конечно, рада, просто… не уверена, что буду хорошей матерью.

Доктор качает головой. Он такой энергичный и жизнерадостный, что мне даже становится немного легче. В последнее время в моей жизни не хватает теплоты.

— Многие пугаются, но вы обязательно справитесь. Конечно, это двойная ответственность и забот будет много, но и двойная радость к тому же.

Я киваю. Да, разумеется.

Вот только теперь я живу в квартире Алевтины. Мне всё ещё сложно общаться с ней так, как раньше, жить рядом неудобно, но больше идти некуда. Из-за беременности я не стала искать приключений, упираться и строить себя гордую. Когда приехала скорая и полиция, когда меня отпустили, я пришла к Алевтине. Среди ночи, даже ближе к утру. Она всё поняла и сразу же сказала, что я могу оставаться.

И теперь мы снова живём вместе, будто никакого удачного брака и не было.

Правда, на мою бывшую работодательницу (я больше не работаю в кофейне, постоянно тошнит) свалилось много бед, денег Мирона не хватило в итоге на то, чтобы и дальше выходить в плюс, на нервной почве Алевтина заработала опухоль, слава богу, доброкачественную и теперь бегает по больницам. Дома я убираю и готовлю, стараюсь не появляться у неё на глазах, но она всё равно иногда ворчит. Время у неё не лучшее, так что я её раздражаю.

Один неприятный день перетекает в другой неприятный день, а любая светлая новость тут же кроется тёмной. Так, например, недавно Катя вышла из комы. У медиков хороший прогноз, она идёт на поправку. Но Руслан, узнавший всю историю, из-за которой Катя и едва не погибла, сказал, что нам больше не стоит общаться.

Он был скорее печальный, чем злой, но всё же это по мне ударило. Только лишнее доказательство, что я и правда во многом виновата. Если бы не я, с ней бы всего этого не случилось.

А ещё, возможно, дело в нашей обоюдной и неуместной симпатии. У него уже есть любимая, и с нашими детскими воспоминаниями, теплом друг к другу, которое может приобрести другой характер, и вправду лучше держаться подальше друг от друга.

Но мне так жаль… Жаль, что потеряла его ещё раз.

Вообще, чувствую себя брошенной, одинокой, никому не нужной. Прямо как в детстве.

Это нормально. Ведь раньше тепло и внимание отдавал мне Мирон. А теперь его нет.

Я долго думаю, как буду жить дальше одна с двумя детьми, без своего дома, без поддержки родителей, без знаний, которые позволили бы, например, подрабатывать онлайн. Я уже делаю это, обрабатываю звонки для одного интернет-магазина. Но эта не та работа, с зарплаты которой можно жить, посвящая ей всего пять часов в сутки. А больше у меня с двумя малышам едва ли будет…

Ситуация выглядит настолько плачевной, что я решаюсь прийти в офис своего отца. Если он и вправду мой отец.

Я не знаю, как к этому относиться, даже сама мысль для меня очень странная.

Но двойня сделала меня невозмутимее, что ли. А, может быть, наглее. Или дело не в детях, а в Мироне. Мой муж оказался аферистом. То и дело в голову лезут мысли, что и я могла бы как-нибудь упростить себе жизнь. Если бы была попроще в каком-то плане.

Я нашла фото Игоря Городецкого и адрес его головного офиса. Ранним утром пришла к входу и просто стала ждать. У меня нет никакого предлога, чтобы впустили к такому человеку, как он. И вариант сказать, что я его дочь, которую он не знает, едва ли убедит охрану.

В итоге проходит мучительных три часа. Всё это время