Шрифт:
Закладка:
– Пора, – сказала я сама себе, облачилась в черное и забрала волосы в тугой пучок.
Я иду не только ради Немо. Я должна проститься с Горацио, ведь это он предложил Юстиции мою кандидатуру. Вдруг на меня снизойдет озарение: чем же я так провинилась перед покойным нотариусом, и что же такое он увидел во мне, что доверил свой архив и печать?
– Септа, остаешься за главную.
Осьминожка и не рвалась никуда, помахала мне на прощание и улеглась на дно аквариума.
Утренняя прохлада бодрила и подгоняла. Рассвет только зачинался, но город уже ожил. Пекарни выпускали клубы сдобного дыма, от которого текли слюнки, почтовые дилижансы спешили развезти первые письма и периодику. Фермеры в окрестностях озера Агренто вышли на поля. Самый обычный день, если не считать, что сегодня похороны самого близкого моему маэстро человека.
Что же мне сказать ему? Как вести себя?
К счастью, мне не пришлось ломать над этим голову. Немо был не один, его окружали коллеги, знакомые Торрагроссы, декан Пеларатти, другие нотариусы города Фероци, и, разумеется, домина Бевилаква. Я старалась смешаться с толпой и тихонько присела на край скамейки, чувствуя себя лишней на этом мероприятии.
– Ритци? – слишком громко спросил меня незнакомый мужчина, всю верхнюю губу которого скрывали забавные усы, напоминавшие щетку для чистки обуви.
– Она самая, – кивнула я, поднялась с места и слишком долго смотрела на протянутую мне ладонь, не зная, что делать: пожать или подать свою руку для поцелуя? мы на равных или как?
– Добро пожаловать, нотариус Ритци, прибавила ты нам работенки, однако…
– В каком смысле? – неуверенно ответила я на крепкое рукопожатие, а мой собеседник достал из кармана трубку и закурил.
– Я – Филиберто Грилло, тоже нотариус из Фероци. Все бывшие клиенты Торрагроссы хлынули ко мне и нашим с тобой коллегам. Давно не было таких жирных дней.
Жирных? Что он имеет в виду?
– Но ты не переживай, я слышал, ты делаешь отменные копии. Теперь по этому вопросу мы будем отправлять всех к тебе. К нотариусу с королевским гербом!
– А еще если нужно будет узнать, кто загрыз курицу, – поддержал уже другой мужчина.
Только торжественность момента мешала им в полной мере поиздеваться надо мной. Как жаль, что им приходилось сдерживаться! Я бы с удовольствием оценила красноречие этих мужчин.
Гордо вскинув голову, я решила удалиться первой. Пусть упражняются в колкостях без меня.
– Прошу прощения, я хочу выразить мои соболезнования маэстро Тровато до того, как он начнет читать речь.
Я делала вид, что меня все это не трогает, но на душе было гадко. Я просто заняла очередь за гостями, которые хотели пожать руку Немо и проститься с Горацию прежде, чем его предадут земле.
– Сеньорита Ритци, – поклонился мой бывший наставник.
– Сеньор Тровато, – поклонилась я ему в ответ, не в силах подобрать нужных слов.
Я смотрела в его глаза так долго, пока за моей спиной не раздалось недовольное кряхтение следующего желающего выразить соболезнование. Надеюсь, мне удалось передать хотя бы толику терзавших меня чувств за эту короткую встречу.
После я подошла к открытому гробу. Горацио Торрагросса отнюдь не выглядел безмятежным. Между бровей залегла складка, а губы были напряженно сжаты, словно мужчина унес с собой страшную тайну, которая мучила его годами. Надеюсь, когда зачитают его завещание, он, наконец, обретет покой.
Я сложила руки на груди и попросила Юстицию хорошенько позаботиться о своем верном слуге. И вернулась на место ожидать, когда все простятся со старым нотариусом.
Домина Бевилаква сновала между гостями и предлагала воды с лимоном. Дошла очередь и до меня.
– Юрианна, воды?
– Благодарю вас, домина, – инстинктивно отпрянула я от женщины, и это не укрылось от ее взора.
– Можно просто Элена. Ты, считай, досрочно выпустилась и уже не студентесса. Да и более не моя подопечная в общежитии. Еще совсем юная, а уже нотариус!
– Только ленивый этого не заметил, а еще я не мужчина. Об этом мне тоже частенько напоминают.
– Я не нравлюсь тебе.
Она поставила поднос с графином, подобрала полы своего темно-фиолетового платья и села рядом.
– Он мог попросить меня помочь, – буркнула я первое, что пришло на ум, и тут же пожалела, потому что от снисходительности во взгляде домины мне хотелось утопиться прямо в графине с лимонными дольками.
– Возможно, Немо не хотел утруждать тебя в и без того непростое время, а, может, он просто устал от пересудов и постоянных намеков. Дай, ему выдохнуть, Юри. Ты годами душила его своей неравной дружбой, привязала к себе. Может, хватит играть с ним и пользоваться? Ты добилась своего: мир у твоих ног, включая самого герцога. Отпусти Немо и позволь ему, наконец, стать счастливым.
Подумать только! И это я ее защищала вчера? Жалела? В драку бросилась…
– Это с кем же? С вами, домина, он станет счастливым?
Я давила в себе гадкие слова и слезы – не время, не место для них.
– А почему нет? Общество поддержит нас обоих, подумай об этом, Юри. Хватит быть эгоисткой. Немо был тебе удобен. Вежливый юноша, который боялся отказать тебе, но то время закончилось. Смирись, он уже не твой маэстро, и власти у тебя больше нет.
Она грациозно встала, подняла поднос и вернулась к работе.
Я видела, как мой маэстро смотрит на нее с нежностью и благодарностью, в то время, как меня он не удостоил даже взгляда. Может, домина права, и я делаю только хуже своим присутствием. Даже Юстиция всячески на это намекает. Неисповедимы пути ее. Меня отстранили от пар, а на пути моего возлюбленного появилась достойная и сильная женщина.
Я уставилась на свои дрожащие колени, пока не почувствовала, что из глаз потекло, даря слабое, но все же облегчение моей внутренней агонии. Благо на похоронах плакать не зазорно и даже принято.
Большую часть речи Немо я прослушала, потому что от его голоса сердце мое неистово стучало, аж звенело в ушах. Он говорил долго, и иногда болезненно срывался на полуслове. В такие моменты моему бывшему наставнику требовалось немало сил, чтобы перевести дух и продолжить.
– Он был мне больше, чем отцом…
– Как же, как же. Но фамилии своей мальчишке Горацио
