– Ты сейчас оправдываешься.

– Нет. Я всего лишь говорю, что ради спасения дорогого и близкого человека иногда можно и душу дьяволу продать, не то, что окольными путями устроиться на завод бухгалтером. 

Ухмылка искажает губы.

– Ты даже не знаешь, что такое продаться дьяволу, крошка. Пока не знаешь…

Возвращаю взгляд к Димитрию, рассматриваю черты, кровь стынет под змеиным взглядом.

Не могу сказать, что его лицо хоть как-то изменилось. В принципе, передо мной восседает безумно красивый холодный блондин в идеальном костюме, до хруста белоснежной рубашке с галстуком, который привлекает внимание к массивной шее с четко обрисованным кадыком.

Идеальное попадание в образ бизнесмена, а я почему-то этого мужчину совсем другим чувствую, за лоском цивильности кто-то другой скрывается и сейчас присматривается ко мне. Решает, что со мной делать.

На кон поставлена моя судьба.

Мысли, как в разворошенном муравейнике, перескакивают с одного на другое.

Диплома нет, другой работы с окладом, позволяющим оставить на моем попечительстве несовершеннолетнего, я не найду.

Деньги нужны. В нашем городке все на заводе да вокруг него работают.  От этого вся моя жизнь зависит! Мне бы еще немного протянуть, а дальше Федька школу закончит, совершеннолетним станет, проблемы этой не будет.

Кац молчит, а я ломаюсь под пыткой его равнодушного взгляда.

Меня корежит. Этот мужчина намеренно вводит меня в состояние, близкое к аффекту. Руки трясутся, я понимаю, что это конец.

Димитрий меня не пожалеет. Вряд ли ему вообще знакомо это чувство. 

В его глазах разве что легкий огонек интереса.

Так же можно смотреть на муху перед тем, как оборвать ей крылья.

Сглатываю вязку слюну, прогибаюсь под тяжестью своего положения и обреченно выдаю всю правду:

– От этой работы моя жизнь зависит. Это не просто слова. Не увольняйте меня, пожалуйста, господин Кац.

Мой голос звенит от напряжения, дрожит, а перед глазами все размывается от непролитых слез, последнее признание – едва различимый шелест:

– Мне нельзя не работать... брата отберут...

Глава 10

Молниеносным движением откидывает полы пиджака, открывая широкую грудную клетку атлета, которую до неприличия обтянула дорогая ткань, обрисовав скульптурный торс с проработанными мышцами.

От него вновь веет настоящей сибирской изморозью. Славянские черты, уложенные в модельную стрижку белесые волосы и загорелая кожа делают его очень ярким.

Окидывает меня цепко, рассматривает и у меня опять странное чувство, что я вещь, которую выбирают на прилавке среди миллиона подобных, рассматривают, изучают функционал.

- На что готова пойти, чтобы не потерять это место, Катрин? – спрашивает без доли эмоций, просто уточняет.

А мне жутко от него. Я даже близко не смогу понять масштаб человека, сидящего напротив меня. Наверное, для него покупать заводы и людей в порядке вещей.

– Я не знаю, господин Кац.

Рассматриваю стол, не выдержав натиска изумрудов.

– И не предложишь ничего?

Вскидываю взгляд на мужчину, натыкаюсь на нечитаемое выражение, язык не слушается. Я просто машу из стороны в сторону головой.

Не отпускает чувство, что со мной забавляются, изучают. Сейчас происходит все, что угодно, но этот мужчина и близко не пытается сломать меня.

Просто приглядывается к реакциям.

– Мне нечего вам предложить...

Пальцы впиваются в ладони, кожа немеет от боли, но я держусь.

Ухмыляется, взгляд у него чрезмерно внимательный.

– Мне определенно нравится твоя стрессоустойчивость, Катрин.

– Вы меня не уволите?

– Не уволю. Ты станешь моей личной помощницей. У тебя хороший язык. И в целом ты лучшее из того, что было сегодня мне представлено на выбор.

Не знаю почему, но на этом слове он делает заминку и смотрит на мои губы, которые я с силой прикусила и не заметила. Резко освобождаю нижнюю губу от зубов.

– У меня нет желания привлекать персонал из вне. Нужен человек, знающий местную кухню изнутри. Но прежде всего, Катрин, – припечатывает взглядом, как бетоном, – мне нужна твоя лояльность, твое безоговорочное подчинение и умение держать язык за зубами.

– Господин Кац, я исполнительная, очень. Преданная, буду все ваши поручения выполнять.

Машу головой как болванчик и на лице мужчины проскальзывает усмешка, придающая его чертам некий мальчишеский, озорной блеск.

На короткое мгновение передо мной появляется совсем другой Димитрий. И эта ипостась магната бьет прямо по сердцу.

– Конечно, будешь. Безоговорочное подчинение моим правилам – ключевое понятие при общении со мной.

– Я поняла, – отвечаю твердо, хоть и ощущение такое, что я сейчас голову в петлю сую и на стульчике дрожащем стою.     

– Иди сюда.

Сдвигаю брови, когда слышу очередное распоряжение. Прирастаю к стулу, поэтому боссу приходится повторить, надавив тяжёлым взглядом.

– Подойди. Катрин. Сейчас же.

Отдает приказ, а я в растерянности смотрю на Димитрия. Он на меня действует, как зажженная спичка, брошенная в бочку с порохом.

Медлю. Но его ледяные глаза подстегивают, и хоть подходить к нему у меня желания нет, я преодолеваю себя, встаю и на ватных ногах обхожу массивный стол, замираю рядом с Кацем.

Существовать с ним в одном пространстве невыносимо. Он давит просто своей энергетикой.

Даже когда сидит, а я стою, он все равно почти с меня ростом и взгляд... хоть и чуть исподлобья, но все равно он смотрит на меня с неким превосходством, сверху вниз.

Особенность и склад характера явного лидера.

Неожиданно выбрасывает руку, ловит меня за локоть, заставляет приблизиться и фиксирует мои колени своими.

– Тебе не говорили, что страх раззадоривает интерес, малышка?

И что я должна на это ответить?!

Так и хочется рявкнуть:

Зачем ты так меня смущаешь, что за игру ведешь?!

Только я молчу. Говорить сил нет. Да и я не самоубийца, чтобы провоцировать того, от кого зависит благополучие моей маленькой семьи.

К счастью, Димитрий не ждет от меня ответа. Протягивает папку, хватаюсь за краешек, не могу оторвать взгляда от зеленого болота его глаз, в которых тону. Он словно трясина. Тянет, затягивает, провоцирует.

Пытаюсь вытащить документы из крепких пальцев, но у меня не получается.

Не понимаю причин промедления, а мужчина напротив опять рассматривает меня, окидывает взглядом так, что становится жарко, испарина выступает на висках. 

Он не помощницу выбирает, а игрушку, в которую будет играть, вот и оценивает по своей собственной шкале.

Я не тяну даже на процент того уровня, к которому Димитрий привык. 

Мне все больше не по себе и когда я уже готова отнять свои похолодевшие пальцы от документов, он