Шрифт:
Закладка:
Как ни странно, но объяснения попечителя богадельни полностью удовлетворили репортера «Вечернего времени», и он не стал выяснять всю подноготную конфликта. «Как видите, никакого бунта нет, – поспешил успокоить он читателей газеты. – Везде тихо и смирно. И всякий желающий в любой момент легко удостовериться в этом пусть пожалует на Смольную, в городскую богадельню».
«Русские рабыни»
В мае 1911 года Императорский Всероссийский аэроклуб устроил в Михайловском манеже, на своей показательной выставке, «волшебно-спиритический сеанс» известного мага Земчано-Ясинского. Артист удачно демонстрировал перед публикой «один час в мире волшебства, чудес и превращений». Все проходило нормально, пока в один из дней не разразился скандал.
Известный маг демонстрировал на сцене, по уже накатанному сценарию, «спящую красавицу», когда из зала раздался гневный голос:
– Четырнадцать лет тому назад господин Земчано похитил девушку в Киеве и продал ее в гарем. Эта девушка – я!
Затем неизвестная дама стала рассказывать оторопевшим зрителям, как это произошло. Поднялся шум. Публика повставала со своих мест. Никто не мог понять, в чем дело.
– Земчано продал девушку в гарем! – разнеслось по манежу.
Вскоре явилась полиция и препроводила даму в отдельный кабинет, где она подтвердила свое обвинение. «Известный маг», в свою очередь, писал протокол на даму, обвиняя ее в нарушении сеанса.
Впрочем, той даме, можно сказать, повезло: ей удалось вернуться из рабства домой. Сотни девушек из России, вывезенных как живой товар за границу, уже никогда не вернулись на родину. Любопытно, что сегодня, спустя столетие, ситуация повторяется: русских девушек обманным путем вывозят за границу, где продают в рабство хозяевам борделей. «Торговля русскими женщинами» – такие заголовки встречались в петербургской печати начала прошлого века. Практически точно так же, как и сегодня…
Спрос вызывает предложение, и на этой почве возникали целые организации, раскинувшие своих агентов по всей Европе. Больше всего девушек из России вывозилось в Египет и Турцию, а также в Америку. Как правило, русских женщин вывозили насильственно или путем обмана, обещая им работу в качестве бонн, продавщиц или гувернанток.
Те соглашались на якобы выгодные предложения, сулившие быстрый и неплохой заработок, а вместо того попадали в «притоны разврата». Попадая в притоны и не зная чужого языка, девушки становились покорным орудием в руках хозяев.
Торговля русскими женщинами была обставлена продавцами настолько профессионально, что к ним было очень трудно придраться. Чтобы как можно крепче упрятать своих жертв, хозяева притонов делали все, чтобы осложнить любые попытки вытащить их оттуда. К примеру, часто складывалась ситуация, что дом, где содержалась в борделе русская женщина, принадлежал греческому подданному, а содержателем притона являлся, к примеру, француз. Поэтому для освобождения женщин нередко требовались солидарные шаги представителей сразу нескольких стран. А обеспечить такое взаимодействие оказывалось очень непросто.
В начале 1911 года Петербургское общество защиты женщин командировало на Ближний Восток своего специального представителя – адвоката Натансона. Его задачей было собрать на месте сведения о диком случае, когда один одесский купец продал свою собственную жену в один из восточных борделей. Кроме того, Натансону требовалось выяснить способы, как предотвратить продажу девушек и спасти их от попадания в «когти разврата».
Вернувшись в Петербург, адвокат Натансон выступил на собрании Общества защиты женщин, рассказав, что ему довелось увидеть в местах сбыта «белых рабынь». Доклад его, сопровождавшийся показом фотографий, произвел шокирующее впечатление на публику. Многие не скрывали своих слез.
Спрос на европейских женщин в Турции и Египте громадный, причем главными пунктами импорта «живого товара» из России являлись Константинополь, Каир и отчасти Александрия. Любопытно, что среди вывезенных девушек из России было немало украинок и евреек. В Каире существовал целый квартал «красных фонарей» – с кофейней под названием «Русия», служившей биржей проституток. Отвратительным было еще и то, что над этим «вертепом разврата» гордо реял русский национальный флаг.
Натансону удалось побеседовать с некоторыми насильно увезенными русскими женщинами, томившимися в борделях Ближнего Востока. По словам адвоката, он предлагал им помощь в возвращении на родину, но ничего, кроме явного недоверия, не встречал.
«Эти несчастные существа так морально истерзаны и так терроризованы, что ко всякому свежему человеку они относятся крайне недоверчиво, предполагая новый затаенный коварный замысел, – с ужасом в голосе рассказывал Натансон, – некоторые же успели настолько свыкнуться с новой жизнью, что о возврате к прошлому уже и не мечтают. Вот почему мое глубокое убеждение, что вся энергия должна быть направлена на радикальные меры разгрома агентуры живого товара и предотвращение завоза женщин на Восток».
«Попасть на Казачий»
Среди петербургских мест заключения едва ли не самой «вольной тюрьмой» считался городской арестный дом близ Казачьего плаца в Александро-Невской части. Плаца уже давно не существует – он находился когда-то между улицами Хохрякова, Кременчугской и Атаманской, а свое название получил благодаря проводившимся на нем парадам лейб-гвардии Казачьего полка.
В Петербурге даже бытовало выражение – «попасть на Казачий». Эта перспектива ждала мелких хулиганов, жуликов и мошенников, приговариваемых мировыми судьями или в административном порядке к аресту на более или менее продолжительные сроки. Чтобы на себе ощутить жизнь и быт обитателей арестного дома, репортер «Петербургской газеты», скрывавшийся под псевдонимом Северный, предпринял в сентябре 1911 года «хождение в народ», результатом которого стал любопытный очерк на страницах газеты.
Смотритель арестного дома поделился информацией о количестве арестантов, содержавшихся в подведомственной ему тюрьме. На сентябрь 1911 года в ней сидело 288 человек, в том числе 22 женщины. Половина арестованных отбывала наказание по приговору мировых судей, половина – в административном порядке. К последней категории относились хулиганы и так называемые «ножевщики», которых приговаривали административным порядком к аресту за ношение ножей, кистеней, оскорбление полиции и т. д. «Этот элемент для нас крайне неприятный, буйный и даже опасный, – сообщал смотритель и затем не без лукавства добавлял – Тем более что у нас нет другого оружия, кроме доброго слова».
За 1910 год в городском арестном доме побывало 13 913 человек, причем «административных» было всего 1384 человека, за десять месяцев 1911 года – 11 260 человек, на которых пришлось 1340 «административных». Любопытна выборка, показывающая представителям каких профессий случалось «попадать на Казачий». По данным за 1910 год, из общего количества арестованных здесь побывало 52 студента, 49 чиновников, 37 художников и живописцев, 32 артиста – музыканта и актера, 20 фармацевтов и аптекарей, 9 репортеров, 8 учителей, 12 адвокатов, 2 врача и даже один архитектор. Из дамского контингента 358 человек
