— Ага. Орехов даст, — невнятно высказался мальчик. — Он обещал.

— Точно. Так и будет, — печально сказала Эйвлин. — Балует он его. Да, по правде сказать, и я тоже.

— Так ты, в самом деле, баловень? — Мэйр рассмеялась. По лицу Сиона можно было понять, что он не согласен с таким определением.

— Ты должен быть хорошим мальчиком и заботиться о своей младшей сестре. — Вот теперь Сион улыбнулся и кивнул.

— Он хотел сестренку, — объяснила Эйвлин. — Ну, может быть, он предпочел бы братца, но теперь хочет играть только с Телери. Как бы не задушил ненароком в братских-то объятиях.

— А в честь кого его назвали? — спросила я, чувствуя себя неловко и неуверенно с этими женщинами. Оно и понятно. Я управляла Камланном, вела государственные дела, разбиралась с обидами воинов друг на друга, а Эйвлин и Мэйр жили совсем в другом мире. Что я могла им сказать?

— Сион? Ну как же! Его, конечно же, назвали в честь отца Риса. Так и будет — Сион ап Рис.

— Подожди, а кто был отцом Риса?

— Чьим? Риса? Сион ап Хоуп! — с сожалением сказала она. — Зато брата Хоупа звали Рис. Имя старое, хорошее. Тише, тише, любовь моя! — это относилось уже к младенцу. — Видишь, какую красоту подарила тебе любезная дама? — Рассеянный взгляд ребенка даже не остановился на золотой подвеске в руках Эйвлин. Но когда мать поднесла украшение поближе, маленькие красные пальчики слабо ухватились за него. Впрочем, точно так же дитя попыталось бы взять любой предмет, оказавшийся поблизости. Глазки медленно закрылись, и ребенок заснул.

— Ты, должно быть, устала, — сказал я Эйвлин. — Пойду-ка я. Отдыхай.

— Спасибо вам, благороднейшая леди! Знаете, не каждый день к тебе в гости заходит императрица. Я вам очень благодарна.

Я вымученно улыбнулась, отказалась от предложенных Мэйр свежих пирожков и молодого сыра (мне тут же предложили взять их с собой) и поскорее убралась из слишком хлопотливого дома. Возвращаясь на холм, я пыталась успокоить душевное волнение, вызванное визитом. Я не стремилась стать императрицей, милосердной и сильной, матерью для всех подданных мужа. В тот момент мне отчаянно хотелось быть женой простого человека и иметь собственных детей.

Возле конюшен Бедивер вываживал на поводке двухлетнего гнедого мерина. Увидев меня, он накинул повод на столб забора и подошел ко мне.

— Моя леди! Прекрасный день! — воскликнул он еще издали.

— Да, хороший, — вяло согласилась я и собралась идти дальше. Не хотелось мне ни с кем разговаривать.

— Что-то случилось? — тут же участливо поинтересовался рыцарь. Улыбка вмиг слетела с его лица, уступив место озабоченному выражению.

— Нет, нет, лорд Бедивер, все в порядке. Просто тороплюсь, вот и все. Увидимся сегодня вечером в Зале?

Но он все-таки подошел и взял меня под руку.

— Миледи, у вас слезы, — Бедивер говорил тем же тоном, каким сказал бы, что у меня на рукаве пушинка. — Я могу вам помочь?

Я покачала головой, освободила руку и продолжала подниматься на холм. Рыцарь шел за мной.

— Если я могу быть вам полезен, только скажите. Если ваш кузен расстраивает вас, я могу попросить милорда Артура отпустить меня, поехать на север и поговорить с ним от вашего имени. Если дойдет до драки, обещаю не убивать его.

Я остановился в изумлении.

— Всеблагое небо, нет! Лорд Бедивер, вы очень великодушны, я вам признательна, но прошу не затрагивать этот вопрос в разговоре с Артуром. И ни в каком другом разговоре тоже. Подумайте сами, если вы будете говорить от моего имени, то как мне потом разговаривать с моими родичами? Я расстроилась вовсе не из-за письма кузена. У меня… есть другие причины.

— Хотите вина? — неожиданно предложил он. — Вы устали, вам бы отдохнуть. Мой дом совсем рядом.

Я пошла с ним. Рыцарь налил чашу вина и разбавил водой. Дом Бедивера стоял на западном склоне холма, рядом с моим. Хозяин занимал высокий пост, и все три комнаты отдали в его распоряжение. Внутри было попроще, чем у меня, но тоже довольно мило. Единственным украшением оказалась полка с книгами возле стола, за который он меня усадил. Сам Бедивер сел возле очага.

— Спасибо, мне и правда лучше, — сказала я, тщательно следя за своим голосом. — Глупость, конечно, не следовало позволять всяким пустякам меня расстраивать. — Я сказала все, что хотела и собиралась дальше говорить либо о книгах, либо о политике, но под его озабоченным взглядом неожиданно для самой себя выпалила: — О, Бедивер, я хочу ребенка!

Он подскочил, как ужаленный, хотел было подойти, но остановился. Я прижала руки к лицу и некоторое время просидела так.

— Не обращайте внимания! Это от усталости. Войны, переговоры, заговоры… Иногда хочется побыть просто женщиной. Сама знаю, эта жизнь не по мне, но ребенка все-таки хочется. Если бы у Артура был сын… если бы у него был сын от меня, было бы кому унаследовать Империю, когда нас не станет. Это был бы мой собственный ребенок, понимаете?

— Прошу вас, тише! — Бедивер подошел и неловко похлопал меня по спине изуродованной рукой. И от этой простой ласки я разрыдалась, и захлебывалась слезами, прислонясь к его плечу. Мне было и горько, и стыдно, но я никак не могла остановиться.

Через некоторое время я все-таки отстранилась от Бедивера и вытерла глаза. Он стоял, облокотясь на стол, все еще слегка приобнимая меня за плечо, и с беспокойством наблюдал за мной. Я нащупала чащу с вином и сделала глоток, потом еще один, и сумела улыбнуться

— Простите меня, — проговорила я. — Глупая истерика. Надеюсь, больше не буду.

— Моя леди! — воскликнул он. — Видит Бог, на ваших плечах вся тяжесть Камланна: странно ли, что иногда вы устаете? Для меня большая честь, что вы выбрали меня, чтобы поговорить. — Я усмехнулась, снова вытирая глаза. — Поистине, это большая честь! — с какой-то преувеличенной, как мне показалось, пылкостью сказал он. — Не вините себя, благородная леди. Всех тяготят заботы,