Я снова проголодалась. В последнее время мое тело только и делало, что чего-то требовало. Когда я не хотела есть, я замерзала. Когда я не замерзала и не хотела есть, у меня просто не было сил. Или спина ныла. Мой родной дом с уютным камином стоял покинутый, развороченный и без крыши. Дедушка исчез.

Голод снова напомнил о себе. Я открыла мешок Парро, но он одним прыжком оказался рядом, схватил меня за руку и стиснул до боли.

– Тебе лучше не видеть, что там лежит. Давай я сам.

Он протянул мне кусок хлеба и яблоко. Я показала ему на женщину у бака.

– Забудь, ей недолго осталось.

Парро надел куртку и сел на носу рядом с брашпилем. Втянув голову в плечи, он в одиночестве разговаривал с морем. Его голос звучал странно нежным, совсем без злости. Его руки дрожали.

– Это точно Финнеганы. Они нас нашли. Придется драться. Холера. Хорошо, что с пароходом все получилось. Действовать надо быстро. Надо застать их врасплох.

Он затрясся от смеха, словно всхлипывая.

– Финнеганы… – Он плюнул за борт. – Может выйти, что мы уже совсем рядом, а они и не подозревают.

Снова наступила ночь. Вокруг стало так спокойно, что ко мне вернулось больше сил, чем после еды. Женщина съела немного хлеба. Парро не возражал.

Они опять приготовили кошку.

Сможем ли мы выдержать еще одну ночь на буксире у парохода? Мы чудом спаслись после первой ночи, они из этого не извлекли урок? Готовятся в тишине, как заядлые вояки…

Проходя мимо, Эй проверил, хорошо ли я укутана, и улыбнулся. Он ни разу не вмешался, когда мы с Парро беседовали. Знал ли он, что тот мало-помалу рассказал мне об их общем прошлом? Эй делал вид, что ему все равно, но его выдавали быстрые вопросительные взгляды, которые он время от времени бросал на нас с Парро. Я не сомневалась, что Эй с точностью знал: я действую скорее из любопытства, чем из корысти. Он также знал, что Парро не может преодолеть собственную болтливость – это нервное. С тех пор как я выбрала последовать за Эем, мне пришлось перенести немало испытаний. Но его улыбка укрепляла нашу связь и смягчала боль недавних событий. Он успокаивал меня, когда я уже и надеяться переставала.

Правда, я не забывала о том, что сама я далеко не хозяйка своей судьбы. Конечно, я спасла эту женщину. Но едва не утонула.

Снова и снова я спрашивала себя: какое место у меня в этой команде? Должна ли я закрывать уши и глаза с наступлением ночи? Предоставлять мужчин их делам? Спать? Я всего лишь ребенок… Но спать – значит пропустить все события, даже не знать о них, а я и так почти ничего не понимаю.

Я должна быть начеку.

Сумерки сдались под натиском ночи. Мы оделись потеплее. Бот шел на всех парусах. Моей ноющей спине нужно было отдохнуть.

8. Карта

В конце концов ночь принесла ответы на все мои вопросы. «Я хочу знать, – повторяла я себе, чтобы устоять против давящего на веки сна. – Я хочу знать. И хочу понять». Дочь пирата настороже делалась вдвое сильнее.

Мы остановились и долго вслушивались в темноту. Парро спустил паруса, которые слишком шумели на ветру. Мы навострили уши, чтобы услышать что-нибудь, кроме плеска воды у борта, скрипа мачты и шепота бегущих волн.

Эй курил. Парро, не произнося ни звука, бродил по боту в поисках идеального места, чтобы различать все ночные звуки.

Пытаться расслышать звук, которого нет, очень утомительно.

Как и пытаться разглядеть что-то в темном небе уставшими глазами.

Как и пытаться выстроить в памяти дни моей жизни, один за другим, самые далекие из которых так же призрачны, как листва на деревьях во время зимы.

Чем больше я вслушивалась, тем больше ночь наполнялась разными звуками, даже воображаемыми, пряча глубокую тишину в основе нашего мироздания. Но приближения корабля слышно не было.

Ориентируясь по звездам, мы долгих два часа плыли на запад. Затем снова принялись слушать. Как голова задремавшего человека, бот покачивался на волнах. Слушать, снова слушать и пристально всматриваться куда-то между морем и небом. Болезненное усилие. Парро причмокивал. Эй ножом вырезал что-то из дерева.

Женщина не двигалась. Она спала? Я бы с радостью расслабилась, оставив Парро слушать темноту, но у меня не получалось.

Вдруг рыжий пират принялся ритмично стучать пальцем по обшивке, хихикать и вздыхать. Он что-то слышал. Через несколько минут я тоже почувствовала долгую вибрацию, поднимавшуюся от воды по борту и будоражащую мое тело и уши. Где-то там, далеко, какая-то сила разбудила стихию, отчего и затряслось мелкой дрожью мое тело. Кажется, Эй тоже все понял, а Парро начал петь. Они подняли паруса. Как и прошлой ночью, пришлось долго ждать, прежде чем мы увидели пароход. Но эти двое и секунды не колебались при выборе курса. Мы повернули на север и быстро поплыли на слабый шум двигателя, почти заглушенный плеском нашего бота.

У нас там была назначена встреча.

Мужчины похлопали друг друга по плечу.

– Трансатлантический, – сказал Парро. – Плывет в Америку. Набит до отказа.

Корабль был гигантский. Пришлось закинуть голову, чтобы увидеть его трубы.

Наш бот плыл очень быстро, когда его настиг вал от носа парохода, и мы чуть не опрокинулись под натиском следующих волн. Пришлось вычерпывать воду, и у меня не было времени на размышления; тем лучше. Огромная металлическая стена обгоняла нас по левому борту. Эй попытался зацепиться кошкой за трап на уровне иллюминаторов. В первый раз он промазал, но во второй попал. Канат шуршал у него под ногами. Как только он натянулся, наш бот рванул вперед, а ведро унесло волной. Канат натянулся практически вертикально – нас могло в любой момент притянуть к борту и засосать под корабль. Парро изо всех сил рулил, пока я помогала отцу спустить парус. Их свирепое возбуждение помогло мне справиться с тревогой.

Нельзя было терять ни минуты. Эй захватил мешок и помчался к опасно треплющемуся канату. Он неловко полез по нему, останавливаясь время от времени, чтобы расслабить руки, а потом исчез наверху. Я не колебалась. Я полезла за ним. Парро не отходил от руля. Так он не сможет навредить женщине. А я буду искать свои ответы. Понятия не имею, как мне удалось добраться до корабля, но когда вокруг опасность…

Трап вывел нас на открытую палубу.