Заросшие, немытые, в помятых и грязных одеждах, они являли собой жалкое зрелище. Еще более жалким была убогость их жилища. Около стены стояло семь лежаков — дощатое подобие кроватей, без ножек, с накиданным на них тряпьем. Круглый старинный стол посередине, ветхий шкаф со всевозможной дребеденью, полуразвалившийся комод с торчащей оттуда, грубо говоря, одеждой, с десяток покосившихся табуреток и длинный прямоугольный стол со скудным запасом инструментов: молоток, клещи, пара отверток и монтажный степлер (явно краденный из магазина).

«Шесть человек. А лежанок семь. Интересно, где еще один?»

Напряжение возрастало. Краем глаза я заметил, что один из бородатых мужиков стал медленно опускать руку в карман. Явно там находилась не конфета и не пачка сигарет.

Находящаяся рядом дверь в закрытое помещение открылась и оттуда вышла…

— Теть Света, вы ли это? — заговорил на радостях я стихами.

Тетя Света была здесь еще в те времена, когда я работал в «Магнитке». Она являлась местной предводительницей всех бомжей в округе и на правах старшей раздавала просроченную продукцию (выброшенную нашим магазином) по своему усмотрению. Некоторые сердобольные продавцы подкармливали ее подходящими к сроку испорченности продуктами питания, отправляющимися на списание. За это ее «помощники» исправно выносили скопившийся, за день напряженной работы, мусор, подметали уличную территорию магазина и тайком сдавали макулатуру, аккуратно воруя ее со складских тележек. Товароведы, да и сама директор закрывали на это глаза. А вот же как оно вышло — выжила, значит наша тетя Света.

— Данила, ты ли это, сынок?

Она прищурилось и долго вглядывалась в меня, наконец заулыбалась своей беззубой улыбкой.

— Ты, — констатировала она, — дай я тебя обниму за встречу!

Напряжение спало. Мужик вынул руку из кармана. Все заулыбались, не произнося ни слова и продолжили оставленную работу. Женщина, по-матерински, обняла меня и вытирая выступившую слезу, обратилась ко всем здесь находившимся:

— Это Данила, — сказала она. — Когда-то давным-давно, он работал здесь. Я вам про него говорила. Но в силу сложившихся обстоятельств, он попал в беду и судя по всему только-только освободился от несправедливых обвинений.

— Здравствуй, Данила!

— Привет!

— Рады познакомиться! — послышалось со всех сторон.

Кивнув головой, я обернулся к тете Свете.

— Ну предположим это было не так уж давно и освободился я не только, а еще вчера…

— Да ладно тебе придираться к словам, — перебила она меня. — Все всё поняли — вот и ладушки. Ты садись за стол! Сейчас чаю налью.

Пододвинув табурет ближе к круглому столу, я уселся в ожидании хозяйки этого места. То, что она являлась здесь главной, не вызывало никакого сомнения.

Находящиеся в комнате люди, по-видимому, не сильно интересовались новоприбывшим. Они лишь раз осмотрели меня и каждый занялся своим делом: кто-то штопал куртку, кто-то что-то мастерил, время от времени прибегая к точильному камню, кто-то разбирал запасы крупы и скудные банки с консервами.

Из всего освещения была лишь подвешенная к дощатому потолку простенькая лампочка в сорок ватт. Тусклые углы землянки (а иначе это сооружение и не назовешь) темнели своей убогостью, но находящиеся здесь люди привыкли ко всему этому и не обращали ни на что внимание.

Тетя Света вернулась с двумя железными кружками чая. Наполнив ароматом помещение и заставив некоторых присутствующих с завистью обернуться.

— Чем богаты, тем и рады. Ты уж не обессудь, к чаю нет ничего — еще не ходили на раздобытки — с этими новыми правилами карантина с голоду можно подохнуть! Зато согреться можно. Видишь, как нам пришлось окопаться. Холодно, конечно, но зато жилье есть.

— Вот про это я и хочу с вами поговорить.

— Про жилье, что ли? — не поняла собеседница.

— Нет, про это и говорить не стоит — видно, как оно у вас тут все устроено.

— Так про что же ты знать хочешь?

— Про карантин ваш странный.

— Батюшки, а что про него рассказывать? Видать совсем туго пришлось тебе в отсидке-то, раз в такие простые вещи не просвещали.

— А ты по-порядку начни, я и разберусь что к чему.

Женщина села на табурет, отхлебнула дымящийся напиток и, прокашлявшись, потерла кончик носа, собираясь с мыслями.

— Тут вот какое дело… Не было его, а потом бац и появился. Из ниоткуда. Как по заказу… Изначально все было хорошо. Потом китаезы заболели. Затем итальяшки, америкосы, англичане, испанцы и все дальше, все больше. Самыми последними — мы. Ученые умы сделали вывод, что он искусственного происхождения, хотя всем пытались влить в уши, что китаезы сами себя заразили, съев летучих мышей с подобным вирусом. Правительству это только было на руку. Зараженных было столько, что все больницы моментально заполнились до отказа. Молниеносно стали строить новые и трамбовать зараженных как селедку в бочку. Труповозки не успевали справляться с поступлениями трупов. Верующие однозначно сказали — это апокалипсис, что Иоанн Богослов написал. Даже атеисты уверовали.

Народ посадили на самоизоляцию. Государство чрезвычайную ситуацию не вводило. Из-за этого все платежи по жилью, кредитам и налогам требовалось платить полностью, а работать было нельзя. Деньги закончились. Люди стали недовольствовать, потом бунтовать. На въездах — выездах из города поставили кордоны военных. Государство пошло по западному сценарию: неугодные умерщвлялись, нерешившихся запирали в якобы «реабилитационные центры» до так называемого «созревания», покорным и податливым вживляли через прививки от вируса контролирующий всю их деятельность чип и отправляли восвояси батрачить на мировое правительство. А то, что это именно оно рулило всеми делами ни у кого не возникало сомнений. Главарь ихний — америкос был. Как его там звали? Архип напомни! — повернулась она к седовласому мужчине.

— Фил Кейтс! — не отрываясь от работы произнес тот.

— Точно. Вот память окаянная. Всегда подводит в ненужные моменты. Фил Кейтс того охламона звали. Говорят его лаборатории разработали вирус и испробовали на китаезах, инкогнито естественно — ну, посмотреть хотели меньше ли этих узкоглазых станет. Однако Фил преследовал другие интересы. Глобальное господство над планетой — вот его цель. После трагической ситуации и смерти шести представителей сильных мира сего…

Я усмехнулся: «не без нашей с братом подачи».

— … он стал следующий в ихней иерархической лестнице и взял себе все карты в руки. Продажное правительство ему подчинилось и устроило геноцид собственному населению. В основном пострадали невинные. Население нашей страны уже сократилось где-то на пятьдесят процентов. Вот, кажется, и все, что я знаю.

— Ба, тетя Света, да вы ходячий гид по современности, — искренно удивился я. — Откуда такие познания?

— Так со многими доводилось общаться. Кого здесь только не было. Как началась вся эта эпидемия